Откуда там взялись крысы, сказать трудно, но не разбегались грызуны, только плодились и множились, это значило, видно, что не тонул писательский корабль. Долго еще на плаву он продержится. Но с работой своей флейтист справился быстро и очень успешно, впрочем, как и всегда.

Проснулись писатели, а крыс и в помине не было, словно корова языком слизала – будто никогда их и не было в этом священном дворце творчества и вдохновения.

Обрадовались писатели страшно, только никто из них не собирался расплачиваться с флейтистом. Одни на других перепирались, а те на Ивана Жукова, мол, он затеял это дело, гонорар получил, вот и пусть рассчитывается, а им и с крысами было неплохо жить. Как-нибудь и так бы обошлось

Иван очень обиделся на своих собратьев, он и без того всегда за них расплачивался, то в ресторане, то за такси, то за девицу, которую вызывал какой-нибудь писатель, а потом вдруг обнаруживал, что денег-то у него не было, и нет. А платить все равно надо, иначе не так с писателем говорить станут, совсем иначе.

Но выяснял он это всегда, когда дело было сделано, и надо было платить. Вот тогда Иван и приходил на помощь. Но на этот раз и сумма была велика, и обида сильна, Иван отказался платить.

Каково же было его удивление, когда флейтист не обиделся на него даже, посидел на лавочке, на дудочке своей поиграл, да и растаял в воздухе.

– Как хорошо мы от него отделались, и крыс нет, и платить ничего не надо, – говорили друг другу писатели и радовались, что все так закончилось…

Но это только на первый взгляд все хорошо вышло. А на самом деле исчезло большинство писателей из столицы, бесследно пропали то там, то тут. И все оставшиеся, снова бросились к Ивану Жукову.

– Ты что натворил Иванова, Петрова, Сидорова и еще несколько тысяч найти не можем. Куда они все разом делись.

Тогда и пришлось вспомнить Ивану продолжение мифы о Крысолове. Ведь все повторяется, правда, там он увел детей малых – лишил их будущего, а здесь взрослых писателей, зачем это ему, вроде доброе дело сделал, только что —то в доброту его не сильно верилось. Но пока беспокойства не возникло.

Не в первый раз было Ивану от таких нападок отбиваться, он всегда что-то придумывать успевал, вот и тут на ходу заявил:

– А ничего страшного, исчезли —то графоманы, все приличные писатели: Мастера и Гении на месте. Я сам договорился о том с Крысоловом, чтобы он прихватил вместо уплаты с собой графоманов, пусть они за нас расплачиваются, делом займутся, писать свои мертвые книги перестанут.

Не сразу, но поверили Ивану товарищи по перу, а что, если уводят графоманов —то не так все и плохо, им больше места будет и на сайтах, и в ЦДЛ, и в Домах отдыха, а главное – в издательствах.

Обрадовались писатели, ведь мало-мальски известные и талантливые и правда остались, а этих и не жалко нисколько. Только радовались они недолго.

Ну, во-первых, теперь их было очень мало по любым меркам и все на виду, никуда не спрячешься за широкую спину Графомана, сразу к тебе все жалобщики и маньяки обращаются.

Во —вторых, внутри сообщества гениев и талантов пошел разброд и шатание, не на кого было кивать и пальцем показывать, они стали друг друга графоманами обзывать, и самые нежные и ранимые не выдержали этого, и даже заболели от расстройства и скандалов. Один писатель даже помер от такого расстройства.

В-третьих, стали поспешно закрываться издательства, а потом и литературные сайты – гении писали медленно, нехотя, и тем просто нечего было делать.

Заглохли они в ожидании, да и разоряться начали одни за другими, особенно сеть пострадала, там то только Графоманы и вдыхали жизнь, а теперь было пусто и все пространство быльем да лопухами поросло.