Артура вовсе не вдохновлял пример держателя общероссийского общака Паши Цируля. Паша Цируль жил на громадной вилле в подмосковном городе Жостово, держал в подземном гараже три «Мерседеса», обставил дом дорогой мебелью и нашпиговал электроникой.

Артур, хоть и не одобрял такого поведения «общероссийского старосты», но и своего возмущения, по крайней мере вслух, не выражал.

Однажды он сказал кому-то из своих близких друзей по поводу Цируля: «Что взять с бывшего гопстопника, он и по-русски-то толком разговаривать не умеет, одна матерщина. Нравится ему, пусть гуляет. Недолго осталось. Насколько я знаю, Паша прочно сидит на игле. А это до добра не доведет».

Круглую дату в своей биографии Артур даже не собирался отмечать, но затем под давлением друзей сдался.

Мысли о пышном застолье и множестве званых гостей он отмел сразу. Решил посидеть в узком кругу среди самых близких друзей в каком-нибудь хорошем ресторане. Выбор пал на «Райский уголок».

Этот небольшой уютный ресторанчик на улице Куусинена порекомендовал Артуру один из его давних знакомых – известный законник Шакро. Он также был среди приглашенных на празднование юбилея Артура.

Однако за пару дней до этого славного события Шакро замели оперативники московского РУОПа. О том, почему это произошло, пока никто ничего толком не знал. По слухам, у Шакро нашли то ли наркотики, то ли газовый пистолет, переделанный под стрельбу боевыми патронами.

Как бы то ни было, вечеринка в честь дня рождения Артура была уже назначена, и отменить ее был не в силах даже РУОП.

Константин приехал к Артуру пораньше, чтобы в спокойной домашней обстановке поговорить по душам, узнать, чем живет Старик, как он уважительно называл человека, с которым были связаны драматические страницы его биографии.

В прихожей небольшой двухкомнатной квартиры Артура они сердечно обнялись.

– Здравствуй, дорогой, здравствуй, – приветствовал Артур Константина. – Рад тебя видеть.

– Мир дому твоему, Артур. Как живешь? Как здоровье?

– Здоровье как воздух, – засмеялся Старик, – замечаешь только его отсутствие. Проходи, дорогой. Можешь разуться, надеть тапочки. У меня тут все по-домашнему.

Несмотря на то что разговор еще не начался, Константин сразу отметил поразительные перемены в облике и поведении Артура.

Еще несколько месяцев назад Панфилов видел перед собой уставшего от жизни, занятого своими внутренними проблемами человека, который с глубоким беспокойством и отчасти обреченностью взирал на окружающий мир.

Теперь же старый вор приободрился, был энергичен и деятелен. Лицо его порозовело, морщины разгладились.

Вначале они прошли на кухню. Артур сразу же поставил на плиту кофейник.

– Тебе, конечно, кофе, Жиган?

– Мои привычки ты хорошо знаешь, – улыбнулся Панфилов. – Кофе, и покрепче.

– У меня есть хороший – «Якобс». Могу предложить для поднятия тонуса немножко коньячку к кофе. Французского у меня нет, но есть замечательный молдавский коньяк «Виктория». Пил когда-нибудь такой?

– Нет, – честно признался Панфилов, – я и названия-то такого не слыхал.

– Ничего удивительного, редкая вещь. Говорят, что его так назвали в честь жены Брежнева. И сам он очень любил этот напиток. Не знаю, правда это или нет, но коньяк отменный. Двадцать пять лет выдержки, между прочим.

– Хороший срок.

– Это верно. Уж в чем в чем, а в сроках я разбираться за свою жизнь научился, – пошутил Артур. – Вот, взгляни.

Он достал из кухонного шкафа широкий пустой бокал и протянул его Жигану.

– Это что такое?

– А ты понюхай, – загадочно прищурился Артур.

Панфилов потянул носом, потом хмыкнул.

– Ты что, недавно отсюда коньяк пил?