Таким образом, по своему замыслу «Комитет высшей полиции», как считает исследователь В. С. Измозик, был не столько органом политического розыска, сколько органом политического контроля: он должен был не столько карать, сколько бдительно следить за настроением общества, как в столице, так и во всей империи и благотворно влиять на него. И в связи с этим немаловажная роль отводилась здесь тайному вскрытию и прочтению писем.[36]
Деятельность по перлюстрации корреспонденции в России продолжалась и в последующие годы, более того, если так можно выразиться, аппарат перлюстрации все более совершенствовался и укреплялся организационно и финансово. Правительство по-прежнему желало знать, о чем в действительности думают его подданные. Поэтому главной задачей становится глубочайшее засекречивание этого мероприятия. И здесь, естественно, возникал вопрос о правовых основаниях перлюстрации.
Например, личный друг Александра I князь А. Н. Голицин, получив должность Главноуправляющего Почтовым департаментом, просил литовского почт-директора сообщить ему, «с какого времени, по каким предписаниям и на каком основании и правилах» перлюстрация производится в подведомственных тому учреждениях. Подобное же донесение составил для князя санкт-петербургский почт-директор.[37]
Однако нам не удалось найти специальных секретных инструкций, регулирующих техническую и правовую сторону перлюстрации, относящихся к началу XIX в. Исключение составляет лишь вышеупомянутый документ от 5 сентября 1805 г. о высшей полиции. Можно говорить лишь об общих рассуждениях на эту тему, отложившихся в мемуарных, эпистолярных и иных литературных источниках.
Так, в июле 1809 г. Александр I своим указом министру внутренних дел князю А. Б. Куракину предписал восстановить перлюстрацию в Минской губернской почтовой конторе, «обратив меру сию особенно на тех жителей губернии, кои наиболее привлекают на себя примечание Правительства». В сентябре 1810 г., по указу Александра I была учреждена секретная почтовая экспедиция в Яссах. Имеются сведения, что и сам государь занимался перлюстрацией, и лишь на время своего отсутствия в столице он дал указание новому министру внутренних дел О. П. Козодавлеву в марте 1812 г. передавать копии перлюстрированных писем председателю Комитета министров.
Первые нормы, регулирующие перлюстрацию, как считают историки права, были изложены в циркуляре министра внутренних дел от 5 января 1883 г., т. е. уже во второй половине XIX в. Устанавливался порядок извлечения информации из переписки лиц, состоящих под гласным надзором полиции. Циркуляр существенно расширял права административных властей, закрепленные Положением о гласном надзоре от 12 марта 1882 г.[38]
Он требовал, чтобы ни одно письмо или телеграмма, как отправленные поднадзорными, так и адресованные им, не миновали перлюстрации. Аналогичный порядок устанавливался и для контроля лиц, привлеченных к дознаниям по политическим делам. В 1884, 1885 и 1897 гг., по мнению исследователя Л. И. Тютюнника, были изданы циркуляры, содержавшие нормы организации технической стороны перлюстрации: о необходимости экспертизы корреспонденции поднадзорных и на предмет выявления «химического текста», выяснения содержания переписки и установления адресатов.[39]
1.2. Перлюстрация корреспонденции – одно из направлений работы III Отделения Собственной канцелярии Его Императорского Величества в первой половине XIX в
Нарастающее революционное движение, раскрытие заговоров все более и более усиливало подозрения Николая I к собственному государственному аппарату и привело к тому, что государь посчитал возможным сосредоточить все нити государственного управления у себя в руках. Была создана Собственная канцелярия Его Императорского Величества, имевшая шесть отделений. Наиболее важным из них было III Отделение, ставшее вскоре известным как орган политической полиции России. Ее исполнительной структурой стала жандармерия.