– Пацаны, если б мы знали, что здесь такая красота, ни за что не стали бы дурачиться у Поляничек на подготовке. Зубрили бы всё целыми днями, чтобы пожить в такой красоте.

– Да, – почесав затылок, согласился Колька, – жалко будет, если завалим экзамены. Нигде такой красоты не видел. А студенты ж здесь каждый день рядом с таким ходят.

К семи часам на крыльце корпуса и на скамеечках за клумбами толпились и сидели уже много ожидающих начала работы приёмной комиссии. Мы поглядывали на собравшихся с превосходством, но не потому, что самые первые пришли к корпусу, а потому, что почти все поступающие пришли с родителями. А мы самостоятельно приехали. Только несколько старших парней и девок, которые закончили десять или одиннадцать классов, и будут поступать сразу на третий курс, были без родителей. Потом попозже, когда людей ещё добавилось, высокий интеллигентный мужчина, в шляпе, который сопровождал очень кучерявого парня, сказал, что следует создать очередь. Потому что в приёмную комиссию сразу всей толпой не получится зайти. И что, наверно, следует создать две очереди, так как имеющих среднее образование, вероятно, будет принимать другая комиссия. Колька сказал ему, что мы первые сегодня пришли к корпусу. Но мужчина в шляпе пояснил, что тогда нам и следовало создавать очередь. А потому что мы не создали очередь – будем стоять за его сыном. Я сказал Кольке, чтобы не спорил. Нам даже лучше будет, посмотрим, что будут спрашивать у этого кучерявого.

В приёмной комиссии забрали наши свидетельства школьные, записали нас в список и объяснили, что наша группа будет иметь номер один, что первый экзамен у нас будет завтра в девять часов, по математике. Спросили, нуждаемся ли мы в общежитии и в питании. Мы попросились на проживание, а от питания отказались. Направили нас в шестое общежитие, рассказали, как туда пройти, и дали записку для коменданта. Комендантом оказалась немолодая полная женщина. Она показала нам комнату с четырьмя двух ярусными железными койками, с застеленными постелями и с одеялами конвертом, заправленными в простынь. Точно так, как мы заправляли постели в пионерском лагере. В комнате кроме кроватей стояло четыре тумбочки, небольшой стол у окна и три табуретки. На двух табуретках уже сидели оформившие документы раньше нас кучерявый парень и его отец, который положил свою шляпу и небольшой чемоданчик на нижнюю койку, стоявшую ближе к окну.

Когда комендантша завела нас в комнату, дядька даже обрадовался нам:

– Во, ребята, мы с вашим дружным коллективом не только у приёмной комиссии были соседями, но нас и поселяют вместе.

– А Вы что, тоже поступать в техникум будете, – удивился Колька.

– Нет, конечно, – усмехнулся дядя, – вот только своего наследника познакомлю с обстановкой и вынужден буду к вечеру отправиться восвояси.

А комендантша на это ему заметила:

– Если захотите при сыночке побыть, пока он будет экзамены сдавать, то можно будет договориться и Вам место выделить. Обычно издалека мало приезжают поступать. Местные же все из дому приходят на экзамены. А вы, ребята, облюбовывайте себе места и смотрите, как постели заправлять следует. Завтра никого не выпущу из общежития, кто плохо заправит свою койку.

– Вижу, у вас здесь дисциплина армейская, – одобрительно закивал головой дядя.

– Не то, чтобы армейская, а новых приходится приучать к порядку. Чтобы не сорили, чтобы в комнатах чисто было, – и, подойдя ближе к дяде добавила. – А вы быстрее с сыночком советуйтесь, остаётесь или нет с ним. Пока я все места в этой комнате не распределила.

Но дядя закрутил головой и пояснил: