– Ой, спасибочко, мы не знали, что там касса в отдельном помещении. Теперь будем знать.

– Да там в этом помещении касса не одна, а больше десятка. Но вас пятеро. Каждый очередь занимайте, может, кому и повезёт достояться. Тогда ему все билеты отдавайте, пусть он на всех сразу компостирует.

Не успели мы разобраться с деньгами сдачи от покупки билетов, как мужики сказали, что уже открылся семафор на прибытие нашего поезда. Все пошли к тому месту, где будет останавливаться общий вагон. И Фёдор Федотович договорился с людьми, чтобы они пропустили нас с чемоданами вперёд, потому что нам далеко ехать.

В вагоне мест было мало. И те, которые ехали до Митрофановки, даже в вагон не заходили, а остались в тамбуре. Мы нашли два рядом свободных места боковых и одно напротив. Я и Толик сели в проходе, а Колька захватил то место, которое напротив. Посоветовали Алёшке и Федьке походить по вагону, поискать, где ещё места окажутся, но они сказали, что будут около нас. Все свои чемоданы мы втиснули на третью полку над нашими с Толиком сидениями. Потом я отцепил от зацепа столик, и получилось ещё одно сидение между нашими. Федька сразу захватил его, только теперь мы сидели ногами к проходу. Алёшке предложили забраться на вторую полку над нами, она тоже была пустой. Но он отказался и сказал, что будет ехать стоя. Пришлось потесниться и сидеть вчетвером на одном сидении. Зато оказались все в одной компании.

В Лисках на вокзале народу было огромное количество. Люди толпились и на перронах, по обе стороны вокзала. И у кранов кубовой стояли люди с кружками и с чайниками. В туалете, и то места не хватало, и приходилось постоять немного в очереди, чтобы облегчиться.

Сойдя с поезда и сходив по очереди в туалет, решили расположиться в зале ожидания. Там стояли огромные, тяжёлые, деревянные диваны с высокими спинками, металлическими ножками и боковыми подлокотниками. Все места на диванах были заняты. Чаще всего на них спали малые дети или подростки, наверно, из тех, которым пришлось жить на вокзале уже не первые сутки в надежде выстоять очередь и получить билет на один из проходящих поездов. Взрослые, если устраивались поспать, то ложились или на голый пол, подстелив одежду, или на свои уложенные кучей на полу сумки, узлы и чемоданы. Всё пространство вдоль стен и даже подоконники большущих окон были заняты людьми. А цыгане даже на проходе расстелили свои перины, уложили на них детей, и женщины тоже сидели на этих перинах. Кормили грудью маленьких черноголовых детишек, совсем не стесняясь соседей.

Толик с удивлением спросил:

– Что это, сегодня вся страна собралась ехать в техникумы поступать? Так старых полно и детишек мелких. Они куда?

Мы молча пожали плечами, а Алешка, подумав, предположил:

– Наверно, из эвакуации люди возвращаются в те города, где уже дома после войны восстановили.

Федька добавил.

– А ещё Иван Семёнович на политинформации рассказывал, что заводы и фабрики, которые в тыл вывозили, теперь назад в свои здания возвращают. Заводы товарными поездами везут, а рабочие с них на пассажирских же едут.

– Не, рабочие как мы бы – компаниями или отрядами ехали. А здесь все семьями. Вон с детишками сколько, – усомнился Мошненко.

– Алёшка прав, наверно, просто люди из эвакуации возвращаются с опозданием. Потому что, посмотрите, у некоторых вещей и в узлах, и в сундучках целые горы, – поддержал Алёшку Колька.

Но Федька возразил:

– Не, пацаны, после войны вон уже сколько прошло. Кто хотел, наверно, давно уже домой вернулся. Тут сегодня прямо какое-то переселение затеяли. Кого только нет здесь.