Потом несколько раз приходилось обедать в единственном кантемировском ресторане. Там в меню обратил внимание на наличие глазуньи. Каждый раз заказывал себе это блюдо. Но подавали её без зелёного лука сверху и жарили не на сале, а на масле сливочном. Мне казалось, что глазунья у Евстратовны, получилась намного вкуснее ресторанной.

Но больший интерес чем к глазунье, возник к особенностям жизни в прошлом. Дедушка и раньше не забывал напоминать, что в старину люди жили правильнее, что знали многок, были честнее и справедливей. Как я понимал, это всё он ассоциировал с нашим селом. С простыми, ничем не выдающимися односельчанами. А Феодосия Евстратовна могла рассказать о жизни тех, которые эксплуатировали крестьян и являлись представителями чуждого нам класса. Мои расспросы о панах порой даже ставили её в тупик. Я приставал:

– А какие они эти паны? Чем они отличались от простых?

Старуха надолго задумывалась, видно углубившись в воспоминания, а потом с сомнением в голосе поясняла:

– Они важные очень были.

Пришлось уточнять:

– В смысле задавались, не замечали других?

– Нет, они не гордились, а сами по себе важными были.

– Важными – значит толстыми, что ли? – засмеялся я.

– Важными людьми они были. Их средний сын при дворе императора состоял. Так они между собою и с гостями обсуждали, что царь-батюшка правильно делает, а чего он не замечает. Говорили, даже о том, что государю посоветовать или подсказать нужно. Вот таких важных людей мне довелось потчевать.

– Я читал про такое. Пишут, что перед революцией было много разных политических кружков и образованные люди наверно и в имениях своих обсуждали, разные революционные идеи.

– Революцию ж устроили против царя и веры. Мои же паны они и набожными были и за царя переживали.

– А можете рассказать как они своих подданных притесняли?

– Пан строгий был, и то правда. На мужиков и на баб ругался, чтобы чисто одевались. Чтобы из детей, хотя бы по одному в школу посылали.

– Дедушка рассказывал, что раньше не во всех сёлах школы были.

– В каком не было, так можно в соседнее было определить на учёбу. Только, мужики редко соглашались кого из детей на два года освободить от дел. Ты же знаешь, в селе, как только дитё ходить научится, так ему уже и занятие находят.

– А дети этого пана тоже в школу ходили с детьми мужиков.

– Про детей не знаю, а внуков у них дома специально выписанная учительница и француз старый обучали наукам. Учительницу при мне привезли, а француз этот, жил у пана, как я поняла, ещё при его родителях. Потом внуков в большие города отвозили на учёбу.

– Ваш этот пан наверно был дворянского роду. А их дети и внуки тогда могли в университетах учиться.

– Наверно. У них даже дочка, хоть и за купеческим сыном замужем была, а все говорили, что она и сама очень учёной была и ещё других в городе обучала наукам.

Но мне хотелось найти свидетельства притеснения крестьян и поэтому подталкивал собеседницу к критическим оценкам своих эксплуататоров. С возмущением замечал:

– Вот видите дворянские наследники могли в университетах учиться, а крестьяне не имели возможности и двухлетнее школьное образование дать своим детям, чтобы они тоже обучились хотя бы основам.

– Я тебе скажу в старину, простые люди много знали такого чему у них даже паны учились. Вот к вам в Бедное старый пан, ездил расспрашивать у стариков, как они когда чумачили, так соль могли доставлять по любой погоде, что она сухой и сыпучей оставалась. В имении, в кадке она сырой становилась, а потом слёживалась, так, что не отколупаешь. А барыня так постоянно у баб расспрашивала и когда лучше на зиму квасить всё начинать, и в какое время свиней забивать чтобы колбасы и окорока вкусными получались.