Мне? Хочется к ним приехать? Больше наплести нечего, да?

– Я сейчас все объясню, – уже другим, потеплевшим голосом отзывается Даша. – Наш кружок собирается по субботам, после вечерней службы…

– Не понял, а это когда?

– Примерно в 19:30. Территориально это ближнее Подмосковье, город Балашиха…

Я хватаю ручку, записываю то, что она диктует, а сам думаю: сколько же разных вариантов было, как повести разговор! Начиная с варианта «сбросить вызов и не заморачиваться» и заканчивая «пригласить на поминки к соседу». Но почему-то выбрал самое стремное – напроситься на этот их «кружок». Чистый Фрейд! Или Фрейд о таком не писал?

Ах да, у меня же есть уважительная причина: надо уделать Стэна новыми духовными познаниями.

– Даша, я все записал! Если без форс-мажоров, в эту субботу приеду.

– Хорошо, Костя, я очень рада! Доброй ночи!

– Счастливо!

Кладу телефон на стол и зависаю, обдумывая свое загадочное поведение. Потом снова хватаю мобилу и набиваю Стэну эсэмэску: «Нас вписали в Идею! Дата – 18.06». Подумав, добавляю Роммеля и Троцкого и отправляю.

Стэн отзывается сразу: «Супер!» Сразу видно, что никаких сожительниц у него не появилось, зря я фантазировал.

Роммель – минут через пять: «Вот жизнь… Когда отдыхать-то будем?»

Я отвечаю: «Это большой шоу-бизнес, детка», – и удобряю эсэмэску кучей смайликов.

А Троцкий, видимо, уже лицезреет счастливые пьяные сны.

И я следую его примеру.

Как только голова касается подушки, перед глазами начинают мелькать картинки прошедшего дня. Как будто на внутренней стороне век натянули киноэкран (советский такой, больше похожий на простыню) и навели на него старый проектор. Может, кто-нибудь помнит, как в детстве показывали диафильмы?

На киноэкране плывут размытые интерьеры «Хитер бобра».

– Шалом! – возглашает Троцкий, приземляясь за стол. От приземления его тушки стол подлетает вверх, потом плавно опускается. Это не страшно, а забавно, как в мультиках.

– По-моему, вы опять слегка навеселе? – строго выговаривает мне Даша.

– В музыкальную школу идти, что ли? – недоумевает Стэн и медленно расплывается, как чернила по бумаге.

– «Взаперти» надо по-любому писать… – слышится из темноты голос Роммеля, причем на него как будто наложили вокальный эффект «дилей».

И я окончательно засыпаю.

Вы когда-нибудь видели синие сны?

Вот и у меня такое в первый раз.

Чтобы было понятно – это как будто глаза затянули прозрачной пленкой синего цвета. И весь сон видишь сквозь нее. Похоже на то, как Гудвин, Великий и Ужасный, повелел, чтобы все, входящие в его Изумрудный город, надевали зеленые очки. Так что я вижу примерно то же, что и девочка Элли, Страшила и все-все-все прочие. Только в синей гамме…

Я бреду по синему-синему залу, обгоняя синих-синих людей. В конце зала виднеется эскалатор, и я понимаю, что это метро.

– Переход с «Римской» на «Площадь Ильича», – шепчет мне на ухо чей-то голос. – Но сейчас это непринципиально…

Голос какой-то… сальный, что ли? Сальный на ощупь… точнее, на слух… В общем, мерзкий.

– Когда ступишь на эскалатор, голову поверни налево, – продолжает Сальный голос (тоже мне, экскурсовод). – И тебе надо будет очень внимательно смотреть на тех, кто едет тебе навстречу.

Вокруг меня плетется масса людей, но откуда-то знаю, что голос слышу только я. Не потому, что псих, а потому, что для них он не предназначен.

– Зачем? – спрашиваю я, но очень тихо, чтобы синие люди в метро не заметили, что треплюсь сам с собой. Еще, чего доброго, дурку вызовут.

– Затем, что сейчас – твой последний шанс выбрать человека, с которым ты пройдешь жизнь. Все шансы ты уже упустил. Не выберешь никого, пока едет эскалатор, – навсегда останешься один.