–Что-то не так?

–Нет, – замотал головой он. – Просто беру образцы.

Он закупорил колбу, повернув чёрную крышечку. Так вот откуда шёл тот скоблящий звук. И что за образцы? К чему они?

–Здесь красиво, да?

–Угу, – задумчиво кивнул парень.

–Вы, учёные, видите в этих болотах лишь горстку химических элементов, правда? – с грустью произнесла я, прижавшись затылком к стволу дерева. – Смотря на воду, в умах писателей рождаются приключенческие романы, в сердцах поэтов – стихи о жизни или о любви, а на ваших разлинованных листочках проявляются лишь сухие формулы.

–Такая уж наша работа.

–Да я и сама не любитель всей этой ванильной поэзии. Но с Перфундере всё иначе. Понимаешь?

–Кажется, да, – серьёзно кивнул парень. – Ну, мне пора.

–Удачи!

Он повернулся спиной к болоту и ко мне и занёс ногу над тропой, по которой, очевидно, пришёл сюда, как вдруг… поставил её на место и замер, словно пытаясь решиться на что-то или задавая себе некий внутренний вопрос. Цепляясь руками за ветви Развариуса, Йон перебрался по тонкой линии ровного берега и присел на корень в метре от меня. На его лице было написано замешательство, сложный мозговой процесс, похоже, не касающийся проведённой только что научной операции. Я попыталась взглянуть в его опущенные глаза и спросить, что случилось, как вдруг его брови надломились. Приняв серьёзное выражение лица, Йонсон сам задал мне свой вопрос:

–Ты ведь не боишься этих мест, да?

Его слова в данном месте прозвучали так нелепо, что я едва смогла сдержать смех. Однако Йон вовремя спохватился и изменил формулировку вопроса:

–Я знаю, ты – гид этого года. Тебе было страшно вести группу через Винджейское болото?

–Конечно, я боялась! Ведь они новенькие! Страховка – это, конечно, одно, но мало ли что. Ответственность меня немного пугает.

–А за себя? Ты боялась, что с тобой может что-то случиться?

–Боялась ли я провалиться сквозь мостик и погибнуть в пасти винджейских вод?

–Да, да, – нетерпеливо кивнул он.

–Нет. Пусть мои слова не прозвучат излишне самоуверенно, но мои колени не подкашиваются при виде кислотных болот.

Йон смотрел мне в глаза и, похоже, отчаянно пытался разглядеть в них ложь, шутку, какой-либо подвох, но не мог. А я смотрела в его глаза, глубокие, тёмно-серые, умные глаза, и не понимала, к чему ведёт весь этот разговор.

–Почему?

–Потому что я люблю болота, – без тени сомнения произнесла я, хоть и чувствовала, как странно звучат мои слова, и не надеялась на понимание, – Мне нравится разнообразие, индивидуальность каждого водоёма, оттенки и свойства болот. Эти водоёмы живые. Иногда мне кажется, что они дышат.

–Свен, – он впервые обратился ко мне по имени, – Ты, правда, так думаешь?

–Стану я врать.

–Наши соседи, все до одного, порой бывают такими глупыми, приземлёнными и даже ужасающими, – Йон позволил себе ещё не знакомую мне, сильную эмоцию, так что я задумалась над значением его слов, хотя до этого не придавала большого значения этому странному разговору, – Порой я чувствую, что они боятся даже меня, потому что я контактирую с объектами их панического страха. Так странно встретить человека, отличающегося от них.

–Взаимно, – пролепетала я растерянно.

Йон перевёл взгляд на воду. Я сделала то же самое. Мы долго смотрели на горизонт, который окаймляла линия кустов Миркса, пока Йон внезапно не сказал:

–У меня к тебе есть предложение.

–Какое?

–В данный момент я занимаюсь изучением некислотных болот. Порой мне бывает просто необходима ещё одна пара рук, чтобы сделать необходимые замеры, провести краткий анализ на месте, так сказать. Я был бы рад помощи человека, который не чурается подобной работы.