– Первое, – читает Света, – поплавать с дельфинами. Второе – заняться любовью в кинотеатре. Совершить кругосветное путешествие на яхте. Нет, это не для меня, – она отодвигает список в сторону. – Может быть, это все кому-то придаст в жизни смысла, но не мне.

– А что же тогда? – спрашиваю я.

– В этом вся и проблема. Я знаю, что не это, но не знаю, что!!! От этого и тошно! В общем, насчет планов на горластое будущее всё-таки поговори сначала с Лёшей.

Света смотрит на часы.

– Обязательно поговорю! – соглашаюсь я. – Хотя иногда мне кажется, что разговоры только всё портят. Вчера мы с ним поговорили и что? Поссорились. Долгие разговоры – это уже прошлый век. Мир не стоит на месте. Сегодня совсем другое общение – краткое, содержательное, невербальное. Два слова, три смайлика – и все понятно.

– Да, – скептически тянет Света, – не с полуслова теперь друг друга понимаем, а с полурожицы. И любовь тоже такая – невербальная…

Спорить со Светой сегодня явно бесполезно. Достаю телефон и пишу Алексею: «Как ты?» Добавляю три поцелуйчика и отправляю. Жду ответа, но его нет. Даже после того, как мы со Светой в напряженном молчании съедаем на горячее котлету с овощами, то есть я съедаю, а Света отодвигает. Даже после «Тирамису» на десерт он продолжает играть в молчанку.

– Похоже Лёша на меня вчера по-настоящему обиделся, – я нервно ерзаю на стуле.

– Может быть, просто он в метро едет? В центре плохо ловит.

– Он же сейчас на работе должен быть.

– Не волнуйся, – в голосе Светы, наконец-то, слышатся нотки сочувствия. – Вечером все равно помиритесь. У тебя сегодня всё-таки юбилей! Прости, что не смогла сейчас создать тебе праздничного настроения…

Мой телефон пищит.

– Он? – спрашивает Света.

– Нет, – отзываюсь я. – Мама поздравляет. – А Лёша не отвечает.

– Позвони ему, – говорит Света.

Я медлю. Последний разговор с моим бывшим молодым человеком научил меня не тыкать пальцем в нарывающий фурункул.

Наш черноволосый официант приносит счет. Света вкладывает в кожаную папочку свою половину, одевает шикарную коротко стриженую норковую шубку с широким ремнем с камешками от «Сваровски» и уходит, сославшись на какое-то срочное дело. Я снимаю с вешалки серое пальто от Karen Millen и запускаю руку в карман в поисках кошелька. Вкладываю в счет нужную сумму. Официант забирает папку. В ожидании сдачи прохожусь второй рукой по другому карману. Внутри все холодеет. Любовной записки, которую я вчера нашла в новогоднем картоне, нет. Я точно помню, что вчера переложила ее из кармана жакета в пальто, чтобы по пути выкинуть и забыла!!! Чертова память!!!

Перед глазами проносится странный ночной сон. Я видела Пьера Безухова в костюме Деда Мороза. Приставляя пенсне к переносице, он взволнованно шептал про бумажку, которую нашел в коридоре. Что-то про встречи, про любовь… Это был никакой не Безухов. Это был Алексей! Он нашел записку! На полу, он сказал! Значит, выпала у меня из кармана, когда я перчатки доставала, чтобы посушить. Он ее прочитал! Возможно, он подумал, что это моя. Хотя я ведь ему говорила, что у нас на работе кто-то роман крутит. Не факт, что он это услышал и правильно понял! А что, если он заподозрил меня в измене?! Сценарий нашего разрыва тут же проносится перед моими глазами.

Алексей застает меня в постели с каким-то мужчиной. Ведёт себя тихо, как подобает рассудительному психологу. Мы ничего не слышим. Сосредоточенно занимаемся своим делом. Алексей достает из шкафа арбалет. Спрятавшись за косяком, ждет, пока наши тела соединяются в одно целое, и хладнокровно пускает стрелу. Она пронзает меня насквозь и моего любовника. Мы корчимся от боли. Алексей подходит, чтобы удостовериться в точности выстрела, и шепчет: «Помнишь, я тебе говорил, что убью нас обоих, если ты мне изменишь?» Я хриплю сквозь струящуюся по горлу кровь, что, может быть, мы ещё все уладим миром, это же его профессия – конфликты улаживать, но он не слушает, а только усмехается: «Я убью только вас! Зачем мне умирать?»