Показательно, что «ядерные ревизионисты» весьма расплывчато описывают то, как будет обеспечиваться мировая безопасность в отсутствие международных договоров о контроле над вооружениями, в условиях, когда каждая из сторон не будет сдерживаться никакими ограничениями. Они предполагают заменить существующий, базирующийся на договорах, режим контроля над вооружениями некими «форумами», в рамках которых участники на добровольной основе будут знакомить друг друга с техническими характеристиками принимаемых на вооружение систем, а также со своими стратегическими концепциями. В рамках этих форумов будут поддерживаться линии связи между ядерными государствами и их военными командованиями, дабы устранить недопонимание в условиях кризиса. При этом совершенно непонятно, что должно стимулировать такую открытость. Ведь транспарентность стала как раз следствием традиционных форм контроля над вооружениями, необходимости верифицировать все те договоры, которые ныне обречены на уничтожение. В этих условиях тому, кто полагает, что потенциальный противник сильнее, выгодно максимально засекретить в целях сдерживания свои реальные возможности и систему действий в условиях конфликта.

Так, в утвержденных Владимиром Путиным «Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания» в качестве одного из принципов ядерного сдерживания указывается «неопределенность для потенциального противника масштаба, времени и места возможного применения сил и средств ядерного сдерживания»[15].

Представляется, что главные причины нынешнего кризиса системы ядерного контроля лежат не в «материальной», а скорее, в психологической сфере. Авторы доклада «Новое понимание и пути укрепления многосторонней стратегической стабильности» прямо указывают на эти причины: «Смена поколений и уход людей, являвшихся свидетелями и острых фаз „холодной войны“, и Второй мировой, гегемония Запада и отсутствие внешних контрбалансов в 1990-2000-е гг., военно-техническая революция 1980-1990-х гг. и появление концепции „бесконтактной войны“, и, главное, 75 лет относительного мира, уменьшили страх перед войной. Большинство считает, что войны не будет, потому что ее просто не может быть. Ослабло общественное сопротивление милитаризму, наращиванию вооружений. Возникло состояние, которое мы называем „стратегический паразитизм“»[16]. По понятным причинам авторы настаивают, что «стратегический паразитизм» характерен прежде всего для США и других западных демократий. Они упорно не желают видеть те формы, которые это явление приняло в России. То, что Владимир Путин регулярно напоминает свои западным «контр-партнерам», что именно Москва обладает сегодня невиданными вооружениями. Уступая потенциальному противнику по всем показателям мощи (численность населения, наличие союзников, эффективность экономики, размеры вооруженных сил и количество вооружений основных классов), Россия равна ему только в ядерном оружии. И ее лидер не перестает напоминать об этом. Именно из этой «стратегической фривольности», которая характерна для Москвы гораздо больше, чем для Вашингтона, и возникает опасность «военного конфликта между ядерными державами, в том числе непреднамеренного и неядерного, с дальнейшей, более вероятной, чем в прошлом, эскалацией на уровень глобальной ядерной войны»[17].

Совершенно очевидно, что в условиях моральной и интеллектуальной деградации элит с исчезновением традиционных договоров о разоружении никакие «форумы» их не заменят. Мир неизбежно окажется в ситуации, похожей на ту, что была накануне Карибского кризиса. Если, как и 60 лет назад, человечеству повезет выжить в таком кризисе, оно неизбежно вернется к необходимости выработки общих одинаковых для всех правил, которые лишили бы любую из сторон надежд на то, чтобы добиться своих целей военным путем.