В Новограде своя армия есть, охрана – может, они и смогли бы разобраться с бандами, но не станут. Им это ни к чему. Тамошняя охрана только для того и нужна, чтобы начальство, живущее в Новограде, защитить. И сам Завод, конечно.

И вот с этим Ворон с Иволгой надеются справиться?

Дураки, ничего не скажешь. Но я смотрела на лица ребят, смотрела, как Ворон в отдалении с новичками занимается, и понимала, что останусь с ними. Как ни крути, но все эти годы ГСО сохранялась, выживала, и даже больше стала, чем раньше. И хотя все это бессмысленно, так, развлечение одно – было мне понятно, что жить без этого я не хочу и не могу. Будто смерть матери в каком-то смысле освободила меня, теперь я могла делать то, что мне хочется, то, что я считаю нужным.

Даже если это полная глупость.

Если разобраться, вся наша жизнь состоит только из добычи пропитания. До Войны люди, если в книжках почитать, жили богато, покупали машины, брали квартиры и платили за них всю жизнь, но ведь зато у них было нормальное жилье. Беспокоились, какая одежда красивее, телефоны старались купить необыкновенно крутые. Ныне же у нас практически все – кроме начальства, конечно – добывают в основном еду. Рабочие весь день вкалывают только за еду, а потом валятся без сил. Остальные заняты добычей. Например, вот рассказала одна бабка у нас во дворе, что видела кошку – так вокруг подвала силков наставили, не пройти. Каждый надеется, что кошка именно в его веревке запутается, хотя, может, и вовсе не было кошки.

Ну а если не ищешь еду, то что-нибудь другое все время надо. Например, уже холодно становится. Куртка у меня есть, еще старая из ГСО, трофейная. Тогда на вырост была, а теперь как раз. А вот с обувью – вообще никак. В полуразваленных летних туфлях хожу. Оно конечно, на складе и обувь есть, и промтоварные талоны рабочим выдают. Но мне на них теперь не заработать. Решать проблему надо как-то.

Далее, топливо на зиму. Да, зимы сейчас не такие страшные, как после войны. Теплее становится. Когда я маленькая была, вообще на улицу зимой не выходила, пряталась по углам от матери. Потому что зимой выйти – это через пятнадцать минут верная смерть. Хоть как закутывайся. Минус шестьдесят было, а говорят, что и больше. А теперь от силы минус сорок бывает. Однако если растопки не раздобудешь, то сдохнешь все равно.

С топливом я поступила по-старому. Про уголь, конечно, и речи нет, угля мне не купить, хотя иногда привозят, продают. Мы с матерью всегда ходили в лес, это опасно, но что делать? Там, кстати, и грибов можно набрать, надо только знать, каких. И соответственно, валежник, ветки. И вот в свободные дни я стала ходить в лес – промышлять. Возвращалась с огромными тюками, набитыми сухостоем, ветками очищенными – нож теперь у меня есть, по нескольку поленьев тоже приносила.

Беспокоило то, что я почти не делаю запасов еды. А ведь скоро уже будет поздно! Я примерно представляю, сколько и чего нужно, чтобы пережить зиму. Если мы запасали меньше – приходилось туго. Но сейчас у меня нет почти ничего!

Решила я наведаться на пепелище – жутко боялась, но теперь у меня есть хотя бы нож и «Удав». Там почти все лесники унесли. Нашла я там несколько своих старых тетрадей, еще с тех времен, когда в школу к Семенову ходила. Два учебника – по природоведению и русскому языку. Нашла несколько полезных вещей – волчий капкан, например, веревки, дихлофос. И еще они не тронули погребок – яму в яме, мы в погребе сделали еще один потайной схрон. Там продуктов не то, чтобы много, но все же выходит, не зря ходила: полрюкзака картошки, мешочек муки, две банки квашеной капусты, и большая бутыль самогона. Самогон я сразу выменяла на еду, у нас на площадке рядом рабочие живут, они мне дали пять баночек тушенки и мешок сухарей. Ждать зимы с бутылкой бесполезно, зимой спиртное в цене упадет, а еда сильно повысится. Самое то – осенью менять.