Оставив тему первого человека специалистам (а как иначе?), Яна приступила к самому вкусному – антинаучному и антирелигиозному (в привычном понимании) взгляду на этапы развития человечества. Первая цивилизация, она же животная (не путать с обезьяньей), являла собой странный симбиоз всеобщей благости и равнодушия (безразличия, а ещё лучше – безличия), неподвластного влиянию зла, стремившегося, конечно, к равнодействию сил, но не имевшего ни малейшей зацепки в этом самодостаточном и саморазвивающимся (как заметил бы Костя – а потому и не развивающимся вовсе) образовании. Предположительно, реализовывалась идея (богом, природой – не суть важно) создания общества, защищённого от зла, в мире, от него не защищённом, и более того, исполненного им и подвластным ему в мере, сравнимой и с влиянием добра. В результате – видовая община (монолит), с объективным принятием жизни и рациональным отношением к смерти, стадо не испытывающее надобности в том же добре, высоких чувствах (хотя бы чуть выше объективно необходимых) и даже сколь-нибудь развитом интеллекте – изначального доставало. Замаячила бесконечность и отрешение от идеи создания самостоятельной цивилизации (нового, не животного вида), поэтому потребовалось вмешательство, и оно состоялось, приведя к появлению второй цивилизации. Изменение коснулось интеллекта (продвинув его до разума), появилась способность к анализу (в части условий, среды обитания) и синтезу (в части стихий – земля, воздух, огонь, вода), дав безусловный толчок к последующему развитию этой цивилизации как в прикладном, так и в культурном (сохранились следы) смыслах. Если говорить о толчке в физическом смысле, то здесь широкое поле: от мутагенеза до банального изменения внешних условий, например, упавший метеорит (гоните динозавров, речь о метеорите, породившем Великий ледник). Теперь видовая община сменилась племенной и, чуть позже, родовой, а значит, возникло внутривидовое противоречие (расколовшее монолит), требующее постоянных разрешений (первая лазейка для зла, иллюзий о мирных исходах этих конфликтов питать не стоит, всё-таки недавние зверолюди), кроме того, появились страхи (а это столбовая дорога). Данные страхи опирались на возможную гибель общины (в понимании племени или рода) по вполне ясным причинам – либо вследствие проигранного противостояния другой общине, либо под ударами стихий. Осознание страха (как чувственно, так и интеллектуально) – это осознание власти зла – серьёзный толчок для появления начальной религии, обращённой, очевидно, именно в сторону зла – ведь главной просьбой и пожеланием была смерть (врагов, дичи на охоте и т. п.) или пассивная защита от стихий (безусловное отведение смерти – воля зла). К жизни, к активному противостоянию стихиям (злу) обращались редко, поскольку процветание, в понимании коллективного разума второй цивилизации, опиралось на разрушение чужого, а не создание своего.

Во время одной из пауз, дискуссионного характера, Яна подумала о возможном взаимопроникновении цивилизаций (с чего бы это?), разве не забавно поместить представителя второй цивилизации в первую или наоборот (?), а если эта забава реальна (?), но Яну отвлекли быстрым окончанием спора и просьбой продолжить изложение. Возникшая идея так и осталась не до конца сформулированной, а потому и не озвученной.

Всякий дар имеет обратный потенциал, и чем величественнее дар, тем существеннее потеря (Костя возразил, гипотетически, что сей обратный потенциал нивелируется кармической составляющей, впрочем, как и усугубляется, на что сам же нашёл ответ – в первой цивилизации отклонений кармы не возникало, это невозможно по сути самой цивилизации). В общем, обратный потенциал сработал, похоронив первую цивилизацию. И вторая цивилизация загнала себя в тупик, что требовать от злобствующих племён (живущих как один организм), стремящихся доминировать на посильной себе территории. Интеллект оказался не востребован, развитие продолжало идти по животному пути, чёткому, ясному, пусть и ведущему в никуда, ничего себе – венец творения. Требовалось вмешательство, и оно состоялось. Новый дар ослепил великолепием. Наделение человека, вкусившего от древа познания, индивидуальностью потребовало от него же нечеловеческого напряжения сил, чтобы избежать рабства, провозглашённого собственным эго. Человечество защищается, воздвигая нравственные редуты и религиозные бастионы, но, подрывая их изнутри и не принимая иных объяснений, продолжает нестись к той черте, за которой необратимость и новый тупик для цивилизации. Оставаясь оптимистами, предположим, что четвёртая попытка не окажется похожей на первую и мы, люди, преодолеем свою гордыню, ведь выходов, как обычно, всего два…