26 августа 1263 года, через два месяца после диспута, король обязал всех евреев (и мусульман) присутствовать на проповедях монахов под угрозой штрафов. Ещё через три дня сам Пабло Христиани был послан проповедовать евреям в синагогах и спорить с ними. Как навязанный евреям диспут, так и проповеди были частью политики информационного воздействия на евреев, целью которой было добиться их поголовного крещения.

По результатам диспута было написано два отчёта – «латинский», о достоверности которого идёт спор и книга РаМБаНа. В ней автор информирует читателей-единоверцев, что он одержал-таки победу над Паблом Христиани и что идеологическая победа над христианством возможна. Характерно, что РаМБаН приводит полностью свои ответы христианам, а речи оппонентов переданы вкратце. То есть, книга могла быть предназначена для того, чтобы служить неким «информационным орудием» для евреев, вынужденных спорить с нищенствующими монахами, которые прибегали в то время к новым полемическим приёмам.»

– Не согласен, – сказал Луис де Леон. – С утверждением отцов церкви не согласен. Христианин не должен терпеть; но! Должен принимать со смирением. Различие между иудаизмом и православием даже не в том, воскресал ли Господь (у иудеев есть будущее Воскресение, так сказать «будущее продолженное» Воскресение; у православных есть Воскресение «прошлое продолженное» – и всё они настоящие!); различие в обязательности исполнения Закона, в буквальности соблюдения буквы.

Я посмотрел в упор на поэта де Леона. Сам я иногда позволял себе сомнительную шутку о 666-ти пунктах моисеева кодекса (в реальности их несколько меньше, кажется?): именно из лукавой буквальности и происходит симбиоз фарисейства с иудством: возможно ли использовать Слово, разложив его на мёртвые буквицы (а потом эти трупики составив в чудовище Франкенштейна)?

Сие есть вещь кровавая, что доказательствах не нуждается; вспомним палачествующего фарисея Савла. Тому ведь даже пришлось пережить чудо на дороге в Дамаск, чтобы опамятоваться и стать-таки животворящей вольтовой дугой Слова.

А всем ли «трупикам буквиц» моисеева кодекса следовать, или не всем – каждый решает сам; но – сначала её (душу Живую) обретя; как такое возможно, спросите вы? Да очень просто!

– Не согласен, – повторил Луис де Леон. – В прошлом ли, в будущем Господь – он всегда в настоящем; и настоящее это может быть и в соблюдении каждой буквицы закона, и во всём Слове; но и то, и другое может вылиться виселицей Иуды (а ведь он получил свою землю, стал царём участка земли ценой в 30 монет); может (даже) статься, что иудей-ортодокс будет более православен, нежели допрашивающий его инквизитор.

Фактически он повторил мою (впрочем, вполне очевидную) мысль. Разве что он не позволял себе моего легкомыслия и заигрывания со смыслами и их ненадлежащим толкованием; разумеется, он прав.

– Не согласен! – сказал ещё кто-то; я намеренно не разобрал, кто.

Так мог бы заявить Луис де Гонгора-и-Арготе (христианин и даже каноник собора в Кордове, а после королевский капеллан); но! Явно (заявил бы) не просто так. А затем, чтобы услышать ответ: кто из собранных здесь поэтов возможет на подобный посыл ему что-либо ответить; будем считать даже, что именно так (этот) дон Луис и сказал, но – в другом настоящем (согласитесь, с временами у нас обстоит интересно).

Но интересно обстоит и с другим: я (автор этой истории) еще не назвал поимённо всех участников совета; точно так же я пока что не назвал особенных приёмов полемики (не токмо разложенных на столе в виде пыточного инструментария), к которым допустимо прибегать взыскующему истин человеку.