Во дворе, неожиданно свободном от посетителей, стояла самоходная повозка, груженая большими, в пол человеческого роста, круглыми глиняными сосудами. Трое мужчин в потрепанных коричневых балахонах устанавливали на нее еще один, очевидно тяжелый сосуд с плотно привязанной к ручкам крышкой. Двое других оборванцев заносили такой же, только пустой и без крышки сосуд в… нужник! С первого дня в этой стране гости удивлялись, почему местные устраивают по несколько отхожих мест во дворе, и обязательно с очень высокими помостами – оказывается, там установлены огромные горшки!

– Что… Что они делают? – Эрим ошарашенно посмотрел на Исака. Но ответил Атар, второй слуга, только что поднявшийся по лестнице. Он ходил в город знакомиться с местными порядками и теперь делится добытыми сведениями.

– Чистят нужник. Здесь категорически запрещено загрязнять страну… эмм… отходами. Поэтому, каждый пятый день заключенные объезжают все жилые дома и меняют горшки на чистые. Здесь это самое страшное наказание. Никому не позволено с ними разговаривать, поэтому двор пуст. Но самое интересное – видите? – хозяин гостиницы стоит рядом с охранником. Он получит специальные бирки, подтверждающие обмен горшков. Похоже, именно таким образом саккарцев приучили к идеальной чистоте. Сколько полных горшков, столько и бирок. Затем в министерстве финансов эти бирки можно обменять на «брикеты». Что это такое, я еще не разобрался, похоже, это какой-то особый вид топлива. Вот только зачем они хозяину гостиницы?

– Хотите, я Вам покажу? Я как раз собиралась обновить лампу в Вашей комнате, – невысокая, стройная и белокурая девушка в сиренево-желтом наряде остановилась у дверей их номера.

– Ани? Где Вы пропадали? Вас долго не было, – Эрим попытался разглядеть девушку в наступающих сумерках. Та улыбнулась:

– Вы невнимательны, господин. Ани была здесь пять дней назад, а я Ина, вторая дочь хозяйки гостиницы.

– Простите, я видел Ани только издалека. У Вас похожая одежда.

– Прощаю. Это одежда служащих дворца.

Девушка мягко покивала головой и вошла в комнату, подошла к столу.

– Вот это и есть брикет, – она показала узкий цилиндр, чуть длиннее ее ладони, упакованный в бумагу, скрепленную сургучной печатью.

– Мы используем их не только для ламп, но и для обогревателей зимой, для плиты, – они горят гораздо дольше и жарче угля, – рассказывая, девушка привычными движениями открыла дверцу в лампе, вымела кисточкой золу в соломенную чашу на столе, установила между спицами брикет, закрыла лампу и опустила рычаг вниз. Через несколько секунд стеклянный шар на верхушке лампы загорелся теплым желтым светом, мягко освещая комнату и нежное личико девушки. Иноземцы вздохнули – уже несколько дней они восхищались этим устройством и пытались разгадать его секрет, но безуспешно.

– А можно узнать, как это работает? И что находится внутри брикета?

– Господин, никогда не задавайте таких вопросов, – лицо девушки стало очень серьезным, она процитировала давно заученный урок: – Ибо это государственная тайна, а распустивший язык отправляется на переработку, не взирая на ранги.

– На переработку? Их перерабатывают? – ужаснулись гости.

– Они перерабатывают содержимое горшков, – улыбнулась девушка. Она плавно покивала головой и собралась уходить. – Приятного отдыха.

– Ина, постойте! Пожалуйста, не уходите! – Эриму очень не хотелось расставаться. Огромные карие глаза с пушистыми ресницами, маленький аккуратненький носик, милые, чуть припухшие губки, и все личико в обрамлении мягких золотистых волос было просто очаровательным. От девушки веяло теплом и уютом.