«Надеюсь, что гость», – мелькнула мысль в его голове, и он мотнул ею, как бы говоря: «Сейчас не тот момент, чтобы разводить сопли».

– Человек такое странное существо. Он любопытен, часто не осознавая, а нужна ли ему эта информация, и что с нею он будет делать дальше. Узнав нечто, что ему кажется невероятным, он уходит в сопротивление, кричит: «Что за бред?» и ставит на поставщике информации клише сумасшедшего. Или начинает тихонько пугаться от понимания, что все, чем он жил, рухнуло – и как же теперь жить? Позвольте, мои дорогие! А для чего вы выпрашиваете, вымаливаете рассказать о том, во что просто не хотите верить и что кажется невозможным?

Игнат вздохнул. Маша, Ольга и Сергей были ему симпатичны. Маша… Ей еще предстоит сделать свой выбор. Она была первая, он был в этом уверен. Он ее чувствовал. Игнат в который раз обвел глазами своих спасенных подопечных. Притихшие девушки сидели на поваленной березе и во все глаза смотрели на странного мужика, который никак не мог решиться им что-то рассказать. А вопросов, которыми они засыпали его сразу после происшествия, которое им чуть не стоило жизни – было великое множество. Сергей стоял рядом, облокотившись на палку, которую подобрал, когда они пробирались через дебри разросшегося папоротника. Он так же как и девушки был в большом замешательстве и не знал, как себя вести. Игнат не выглядел сумасшедшим совершенно. Ни тихим, ни буйным. Умные глаза, всегда смотрящие в глаза собеседника, вызывали только расположение к нему. От него шел какой-то свет, и рядом с ним было как-то спокойно и уверенно…

Сергей рассматривал Игната и думал, что же такое он хочет нам сказать и почему так осторожничает… «Я, конечно, понимаю, что полиции в этой небольшой деревеньке нет. Если то, о чём он хочет нам рассказать, как-то связано с криминалом – судя по тому, что на нас напали – так оно и есть, то почему бы не поехать в районный центр и написать заявление? И почему он думает, что мы не поверим в то, что он расскажет? По телевидению порой такое передают, что страшно становится. Что же такого страшного в его рассказе?»

Девушки тоже сидели попритихшие. Сидели, прижавшись, на старой березе и ждали, что же будет дальше. Поляна, на которую Игнат привел свою группу, называлась «Поляна Перуна». Когда-то местные, жители этих земель, смогли заметить здесь энергию, которая помогала им выходить из состояния депрессии, облегчала головную боль, наполняла тело дыханием жизни, одним словом, они обозначили это место медитативным, и сейчас к этому месту ходят паломники всевозможных вер и конфессий. Но никто из них не знал, что самая сильная энергия находится чуть поодаль от поляны, и то, что чувствуют люди, находясь в самом центре – это только небольшие колебания волн от большого заряда. Если встать лицом к востоку и сделать от центра поляны тридцать пять шагов к этой стороне света, то можно как раз и попасть на то место, куда привел Игнат своих спасенных.

– Я знаю, что вы ждете от меня хоть каких-то объяснений, что происходит. И я понимаю, что не смогу объяснить ситуацию, если не начну с самого начала. Чтобы вы поняли, кто я такой, и как здесь оказался, то я начну рассказ с этого. В деревню нам лучше сейчас не соваться. Переждем здесь и заночуем в другом месте.

Игнат устроился на земле и жестом пригласил Сергея устраиваться поудобнее. Дождавшись, когда тот устроится на небольшой кочке, Игнат обвел их еще раз своим глубоким взглядом и негромко произнёс:

– Моя планета называется Свет. Я прилетел к вам двести пятьдесят лет назад.

Глава 12.

Антон Царь все детство свою фамилию недолюбливал. «Царь, иди рыбу жарь», «Царь, смотри, лошадь не ударь», «Царь, верни букварь», «Царь, где твой секретарь» и так далее… Детская фантазия не заканчивалась вплоть до старших классов. Кого-то дразнили по какому-то признаку, допустим, там, не нравятся волосы, очки, худоба, полнота. А его дразнили чётко по фамилии. Это, наверное, можно назвать своеобразной начальной школой жизненной морали. Скорее всего, тогда и пришло к Антону понимание, что жизнь она такая, со всеми своими трудностями и горестями. И когда рядом нет родителей, то надо учиться отбиваться! Не в буквальном смысле этого слова – махать кулаками, а вербально. Поэтому и он не оставался в долгу, и его словесная защита натренировала эмоциональную устойчивость и самообладание, которые ему позже пригодились во взрослой жизни. Рос он в детском доме. Подбросили его на крыльцо ранним утром, аккурат когда двое, вечно спорившие между собой дворник Семён и сторож Василий выходили из дверей со словами претензий друг к другу. Продолжая разговор, Семён говорил: