Богдан обратно принял сидячее положение, вглядываясь, что же происходит за шторами. Небо заслоняли темные тучи, почти что черные, но ливня так и не было. Богдан ощутил страх. Все ужасные мысли промелькнули в голове. Он вспомнил клоуна «Оно» из фильма, который смотрел отец. Там клоун запугивал детей. Богдан сжал одеяло, словно оно могло защитить его, если там окажется клоун. И все-таки, он уже взрослый мальчик. Так говорит отец, мать, учителя, все родственники и знакомые родителей. Почему он должен бояться какого-то выдуманного персонажа из дурацкого фильма? Богдан не нашел ответа и стал гордиться своей храбростью. Осталось лишь отдернуть штору и показать монстру, что такой прием с Богданом Шикиным не прокатит. Ему нечего бояться, ведь чудовищ не существует. Он дотронулся до шторы и услышал очередную очередь стуков.

– Мне нечего бояться, – прошептал гордо мальчик и отдернул штору.

Никогда он так не ошибался.

За окном не оказалось никакого клоуна. В этом правда была за Богданом. Но существо не было привлекательнее Пеннивайза. Оно походило на изображение монстра с парты. Оно глядело на мальчика своими бездонными глазами, в которых ничего не было. Глаза напоминали дыры, в которых не хватает осколков. Как на стекле, когда осколок выпадает, оставляя за собой сквозное отверстие. Богдан видел в бездонных глазах смерть, голод и одержимость. Возможно, он все выдумал, а может, существо захотело, чтобы мальчик почувствовал эти ощущения. Существо поглощало своей тьмой.

Вытянутая голова с серой кожей, как у трупа, который лежит в морге, пока его не кремируют или похоронят. Никаких ушей. На их месте дыры, такие же бездонные, как и глаза. Рот существа тянулся по горизонтали, пока не достигал концов челюсти. Губы или что у существа было вместо них, не шевелились. Казалось, они вовсе и не нужны.

Богдан побледнел, как заяц, меняющий окрас зимой. Вся кровь направилась в сердце, которое каким-то чудом еще стучало в груди. Существо не переставало глядеть на мальчика и продолжало стучать по стеклу. Богдан заметил на теле идущую вдоль полосу, похожую на губы, которые есть у каждого человека. «Губы» тянулись от груди и достигали пупка, на этом резко обрываясь. Существо провело длинным пальцем по стеклу, отчего то заскрежетало, как вилка по школьной доске. Оно имело когти, служившие как ножи, потому стекло потихоньку резалось. Словно сливочное масло. Богдан хотел закричать или убежать к родителям, но не смог ничего сделать. Он превратился в живую статую, которая ни на что не способна, кроме как стоять на месте и наблюдать за происходящим. Существо прорезало дыру в стекле, пока то не выпало на улицу, разбившись об асфальт. Машины, припаркованные у подъезда, зашлись сиренами, проигрывая свои мелодии.

Существо схватилось за неровные края стекла, как бы входя в нору. «Губы» на теле начали расходиться, как двери лифта. Богдан почувствовал запах кала и мяса. Из «губ» виднелись маленькие острые зубы. Сердце забилось сильнее, когда «губы» существа разошлись полностью. Богдан видел кишечник, но никак не похожий на человеческий. Из толстой кишки показывались щупальца в виде все той же кишки. Отростки находились (и, по всей видимости, росли) на поверхности органа. Кишки-щупальца потянулись к мальчику. Богдан обнаружил вернувшуюся способность кричать, но было поздно. Щупальце-кишка забралось к нему в рот. Крик вышел сплошным мычанием. Другие отростки обвили руки и ноги мальчика, крепко сжимая конечности, как орел пойманную мышь.

Богдан пытался вырваться из щупалец, но ничего толкового не выходило. Кишки-щупальца лишь сильнее сжимали запястья и щиколотки. Мальчик почувствовал, как на сжимаемых местах течет кровь. Кисти и ступни совсем обескровились, превратившись по своему цвету в мел. Существо дышало своим ртом на тела. Грудь то вздымалась, то опускалась. «Губы» слегка дрожали, как ноздри человека при втягивании свежего воздуха. Запах кала усилился, когда оно потащило Богдана в рот. Слёзы текли по щекам. Он захлебывался слюнями, не имея возможности их сглотнуть, дабы протолкнуть дальше. Щупальце-кишка по-прежнему находилось во рту, не давая вырваться крику. Богдан почувствовал, как отросток начинает продвигаться глубже, проходя через язычок и пролезая в гортань. Мальчик стал задыхаться. Он барахтался, пытаясь освободиться. Щупальце-кишка достигла лёгких и сжала их с особой силой. Мальчик пытался набрать хотя бы немного кислорода, но всё тщетно.