Меня так и подмывало, когда закончу драить ковер, подойти к этой гниде, и спросить: «Главный инспектор, не соизволит подойти и проверить, как его верный слуга закончил отчищать дерьмо, которое сам и сотворил?». Опять я этого не сделал. Я слишком слаб по сравнению с этим подонком, еще пару лет и я ему надеру задницу (тогда-то я его изобью в кровь).

Послышался смех этого урода из комнаты. По первому каналу шел юмористический концерт, в котором выступал Галкин. Я ничего не имею против Галкина, он классный парень, но смех моего папаши действовал мне на сраные нервы.

Вспомнил, как мой «папанька» избил мою мать. Мне тогда было лет семь-восемь. В этот день еще был какой-то праздник и к нам домой должны были придти родители этого монстра. И мой отец заставил мою маму скрывать косметикой все те синяки, которые он посадил.

Мне это отчетливо запомнилось.

Представьте, каково это, а?! Видеть, что с твоей матерью обращаются как с тряпкой и ничего не мочь сделать – ведь тебе всего семь или восемь лет. И даже если ты скажешь что-то кому-нибудь, то дома тебе от него не скрыться, не избежать последствий расплаты. КАК ЖЕ ДЕРЬМОВО БЫТЬ МАЛЕНЬКИМ И ЖАЛКИМ! Тогда мамаша этого выродка и отец ничего не заметили, и все прошло хорошо, каждый сыграл свою часть, а затем с наигранно добрыми улыбками распрощались.

Когда все свалили, то необязательно сдерживать себя, и можно быть самим собой… истинным. На ум приходят слова из фильма «В аду» Ринго Лэма, негр там, от лица которого ведется повествование, сказал: «Большинство из нас знают, что мы прячемся за лживыми масками, но рано или поздно маски спадают, именно тогда, ты находишь самого себя настоящего».

Вечером я все-таки не сдержался и нагрубил этому ублюдку, давшему мне жизнь. Он спросил с гребаной ухмылкой на роже: «Ты оперился что ль, птенец? Я СПРАШИВАЮ: ты оперился…

«НЕТ.– Проорал я. На этот момент эта грань, сдерживающая меня, была разбита в дребезги, я походил на безумного маньяка, который готов кромсать и чтобы ошметки мяса летели во все стороны, потому что вид крови доставляет ему неописуемое удовольствие. – НЕ ОПЕРИЛСЯ. Я ВООБЩЕ НИКТО-О-О!!!».

Этот монстр, накаченный пивом, двинул мне кулаком по левой скуле. Пнул. Я пытался сопротивляться, но он треснул меня снова, так что я грохнулся на пол и стал молотить. Если мама не взяла самый большой нож и не закричала на моего папашу («ЕСЛИ ТЫ НЕ ПРЕКРАТИШЬ, ТО Я ВСАЖУ ЕГО В ТЕБЯ!!!»), то возможно я превратился бы во вкусное кровавое пюре боли и переломов.

ЭТА СУКА ЖИЗНЬ!

Папаша фыркнул и прошел в комнату к телеку (перед которым он и захрапел). Мама помогла мне встать. Я буквально горел. Я хотел идти в комнату и нарваться на отца (пусть я проиграю, но я его выведу, а это охрененно приятно, пусть ты и будешь потом ходить на полусогнутых, боясь шевельнуться). Мама прижала меня к себе. Я зарычал от боли, ярости и безнадеги, которые пылали адским пламенем. Посмотрела на меня, закрыла глаза (из одного упала слезинка) и мотнула головой чуть заметно. Больше она ничего не сказала, да и не стоило.

Слова порой все только портят.

Сегодня целый день я с Беном смотрел фильмы по видаку, зашторив в комнате шторы. Когда звонил телефон (это, должно быть, были Серый и Рик, и хотелось бы верить, что Нэт /надеюсь, она меня простила за мой дебильный поступок с Жердиной/), я не снимал.

Как мне не доставало бутылки водки, чтобы поплавать на бурном потоке. Пришлось довольствоваться пузырьком пиона, в котором 40% этилового спирта, и крепким чаем, в котором была одна заварка. Конечно, это был не бурный поток, но мне достаточно – это был ручей средней скорости. Из башки все исчезло и превратилось в белую шелковую материю.