Интересно было только Светланке. Она заглядывала в мутное окно, удивляясь и радуясь всему, что могла там разглядеть. На Люсины наставления она не обращала никакого внимания. Когда пилоты запустили двигатель, она стала смотреть на пилотов, разглядывая диковинные рычаги и приборы. Дядю Сашу, молодого второго пилота, она запомнила ещё в пассажирской кабине, когда он преодолевал препятствия из вещей, проходя мимо её. А у командира самолёта, пожилого и рыжеватого, услышала только имя Володя, когда второй пилот назвал его по имени.

Двигатель, набирая обороты, урчал так, что разговаривать стало бессмысленно, а Светланка радовалась, что никто ей не делает замечания.

Пейзаж за окном стронулся с места и стал уплывать в сторону хвоста самолёта.

– Мы так и поедем? – на всякий случай, перекрикивая шум двигателя, прямо в ухо бабушке Люсе спросила Светланка.

– Мы не поедем, а полетим, – наклонившись к ней, ответила тётя Люся, – Жди.

Когда самолёт оторвался от полосы и стал набирать высоту, Светланкиному восторгу не было предела. Она то и дело отрывалась от окна и, поглядывая на людей, не понимала, как это они не замечают такой красоты, забравшись на высоту птичьего полёта. Внизу проплывали игрушечные домишки, какие-то узенькие тропки с игрушечными машинами, огромная река с настоящими пароходами. Затем появился лес с проплешинами болот и какие-то блестящие на солнце лужи. Девочка даже не поняла, что это настоящие большие озёра с замёрзшим прозрачным льдом. Далее пейзаж стал однообразным и нудным. Стало меньше леса, а земля казалась ржавой и ровной, как столешница.

Насмотревшись в окно, Светланка заметила, что пилоты ничего не делают, а только сидят и держаться, чтобы не упасть, за какие-то загнутые рогульки перед собой. «Им наверно страшно сидеть впереди всех», – подумала девочка. А ещё она подумала, что у лётчиков хорошая работа – они сидят и ничего не делают, как на отдыхе. От бесконечного раскачивания её стало мутить.

Люся это заметила и дала ей в руки плотный бумажный пакет.

Через час полёта Светланка сомкнула веки и уснула. Остальные пассажиры также дремали или просто сидели, сомкнув веки и думая свои тягучие думы. Только Василий поглядывал в окно и иногда на часы.

Звук двигателя несколько сменился. Зашевелились и пилоты, что-то сообщая друг другу.

– Леденеем, – сказал Володя второму пилоту, – Добавь температуру карбюратору.

– Я включил полностью, – ответил Саша.

– Что-то она маловата.

– Больше не получается.

– Слышишь, звук изменился, наверняка карбюратор заледенел.

– Я слышу, но ничего сделать не могу.

– Ладно, долетим так, – ответил Володя.

В это время и пропал совсем звук двигателя. Самолёт летел без звука вперёд, а теперь ещё и вниз.

– Здесь садится некуда, – сказал второму пилоту Володя, – Но будем садиться, двигатель заглох.

От тишины проснулась Светланка и сказала:

– Ой, как теперь хорошо, можно разговаривать!

Володя манипулировал рычагами, но двигатель не запускался, а земля, теперь уже стремительно, приближалась. Он направил самолёт на край озера у берега, где, он знал по предыдущим полётам, имеется довольно широкая прибрежная отмель. Перед самым приземлением он задрал нос у самолёта вверх, погасив поступательную скорость.

Шасси коснулись поверхности льда, который, не выдержав тяжести свалившегося с неба груза, проломился. Хвост самолёта начал задираться кверху и тут же шлёпнулся обратно, поскольку шасси льдом срезало, а плоскости, имея большую площадь опоры, заскользили по поверхности льда. Что-то скрежетало, хлопало, скрипело и отрывалось, издавая не очень приятные звуки. Пассажиров сильно тянуло вперёд, а Василий, отвязавшись во время полёта, полетел вперёд по проходу на деревянные посылочные ящики.