И вот теперь собранные офицерами лучшие люди взвода изнывали от любопытства, что командиры собираются с этой ситуацией решать.

Крастер оглядел окружающие его любопытные физиономии и ухмыльнулся:

– И какое, морпехи, будет ваше мнение, чтобы по красным корейцам наконец немножечко пострелять?

Фаррелл рядом ощутимо напрягся. Людей он не знал, а от реакции сержантов и капралов взвода зависело очень многое. Все это время присутствовавший при разговоре с южнокорейскими лейтенантами взводный сержант отмалчивался, давая подчиненным возможность высказаться. Заодно и выявить слабое звено, коли оно проявится, не без этого. Простаком громила О’Нил вовсе не был.

Первым, что Крастера немного удивило, высказался командир третьего отделения сержант Мюллер – спокойный, не бросающий слов на ветер и очень основательный потомок немецких переселенцев из Южной Дакоты, как и положено немцу, большой любитель опрокинуть пару пива в баре свободным вечером. Тип, настолько напоминающий карикатурного баварца в шляпе с пером и коротких штанах на помочах, что к нему ещё в ходе начального обучения приклеилось соответствующее прозвище. Сержант, видимо, заранее обдумал ситуацию и был готов к соответствующему вопросу:

– А обойтись без стрельбы никак нельзя, сэр? Мы же ведь в прошлом, так?

– Насколько можно понять, именно в прошлом, сержант. Август пятидесятого, Пусанский периметр. Именно поэтому и никак. Если мы сожжем вертолет и начнем уходить к Пусану, нас никто не поймет. В соседней долине тяжелый бой, сил закрыть дыру перед нами, – Крастер махнул рукой в направлении горного прохода, – у южнокорейского полка нет. Собственно, если нам на спину сядут механизированные силы красных, до Пусана мы можем и не добежать.

– Ваш план, сэр? – включился командир первого отделения. Мордатый здоровяк Ковальски, натурализовавшийся в Штатах поляк из Чикаго, с дисциплиной проблем никогда не имел.

– Перекрываем дефиле на перевале и расстреливаем всех коммунистов, что к нему сунутся. В это время наш капитан вызывает кавалерию. С автотранспортом для эвакуации вертолета и все такое.

– Сэр, хотя бы приблизительно силы противника нам известны? – Мюллер тоже не выказывал страха или неудовольствия, было видно, что вопрос интересовал его исключительно в профессиональном ключе.

– Нет.

– Если в соседней долине сражается полк, в спину ему меньше чем ротой бить не будут. Я бы даже поставил на батальон. – Умница сержант Келли, командир второго отделения, как обычно, был весьма рассудителен и работал от интеллекта. – Считаете, что сможем справиться, сэр?

Крастер пожал плечами:

– Мы – я и моя винтовка – знаем, что на этой войне в зачёт идут не количество выстрелов, не шум выстрелов и не дым выстрелов. Мы знаем, что в зачёт идут попадания. Мы просто будем попадать.

Взводный сержант одобрительно ухмыльнулся уместно подобранной цитате[27]. Фаррелл тоже довольно кивнул. Крастер продолжил:

– У нас бронежилеты, связь и сорок две штурмовые винтовки с оптикой, сержант Келли. И, я надеюсь, отличные стрелки, умеющие подтвердить свою репутацию, но далеко не позорящие Корпус трусы, что с этим всем управляются. На самом деле я считаю, что будь у красных даже батальон, у них все равно нет ни шанса. Если мы, конечно, сами в деле не облажаемся. Между нами семьдесят лет разницы, а разница в уровне боевой подготовки ещё более высока.

– Сэр…

Что хотел спросить Мюллер, сходка так и не узнала, сержанта оборвал капитан Фаррелл:

– Вопросы – это прекрасно, господа сержанты. Но я хотел бы вам всем напомнить, что время не ждет. Как раз в эту самую секунду красные, может быть, начинают занимать перевал.