– Что так?

Ничего нового Световитов не ответил. Повторил, что однажды уже сказал:

– Не встретил такую девушку, как ваша дочь, вот и не женился…

– Раньше надо было думать и не ссориться, – проворчал Рославлев.

– Теперь уж дело прошлое, но в той ссоре я не виноват… Одна заинтересованная особа оговорила меня. Впрочем, что теперь это может изменить?!

Рославлев внимательно посмотрел на него и спросил:

– Долго ещё здесь будешь?

– До конца месяца. Как в школе – первого сентября за парту. Я ж в академии генштаба.

– Да, да, помню, – сказал Рославлев.

Но в этот момент подошёл его приятель, который отлучался зачем-то и которого Рославлев ждал, беседуя со Световитовым, и разговор окончился ничем.

Правда, уже собираясь уйти, Рославлев, подумав, бросил, как бы невзначай:

– Кстати, Алёна ведь тоже никого себе так и не нашла…

– Она ж замужем?!

– Была… С полгода всего была, а потом развелась… Ну, ладно, отдыхай, набирайся сил. Мне пора.

Вот и всё…

Световитов в тот вечер долго не мог заснуть. Вспомнилось всё, что связано с Алёной… Вспомнился разрыв, доставивший столько переживаний.

И вот теперь, спустя много лет, этот странный звонок. Размышляя, зачем он мог понадобиться генерал-полковнику Рославлеву, Световитов, не спеша, шёл по берёзовой аллейке в сторону проходной. О том, что происходит в стране, он, конечно, знал, но из-за учёбы был оторван от всей этой суеты. Если б дивизией командовал, давно бы вернулся к месту службы. А так?! Пока никаких распоряжений не получал.

Аромат августовского вечера успокаивал. Удивительна сила природы – стоит окунуться в её первозданную свежесть, и уже кажутся нелепыми страсти, которые кипят где-то на улицах и площадях и о которых с таким вожделением и с такой собачьей преданностью заправилам грядущей демократии рассказывают комментаторы.

Он миновал проходную, вышел на мостик через небольшой заливчик, врезающийся в зелёное море леса. Заливчик как бы отделял военный дом отдыха от пансионата «Клязьма», принадлежавшего ЦК КПСС.

Медленно сгущались сумерки, успокаивалась вода в заливе. Стайки уток, оставляя за собой косячки волн, направлялись к зарослям осоки и устраивались там на ночлег. Световитов наблюдал за одной такой стайкой, которой всё время мешал бездомный бродячий пёс. Он, вероятно, и не помышлял сделать себе добычей одну из уточек, ибо был и без того откормлен многочисленными отдыхающими, снующими здесь, да к тому же ещё ленив и неумел. Он просто пугал стайку, мешая ей устроиться у берега. Играл. То забегал в воду, и уточки с гоготанием кидались врассыпную. Пёс бродил по мелководью, пил воду, выходил на берег, и стайка снова возвращалась к облюбованному месту, но всё повторялось до тех пор, пока самому псу не надоело это занятие и он, приметив где-то собачонку, очевидно, в этих местах постороннюю, с громким лаем бросился разбираться с ней.

Световитов облокотился на перила и смотрел вдаль, туда, где за широкой полосой водохранилища уже засветился маяк. Где-то за маяком был фарватер канала Москва – Волга.

Он не часто отдыхал в санаториях и домах отдыха: пару раз в детстве с отцом, потом один раз в лейтенантские годы – зимой на море – и вот теперь в «Подмосковье». Служба сложилась так, что большую часть времени провёл за границей, в группе войск, а приезжая в отпуска, стремился побыть либо у матери в Калинине, либо на даче у отца на Рязанщине, на Оке, где и купанье, и рыбалка были на славу.

Теперь вспомнил разговор с Рославлевым, давний разговор, после собеседования по поводу назначения на должность командира дивизии. Вспомнил упоминание о дочери Рославлева Алёне… Незаживающая рана…