– Вот, в ресторане раздобыл. У них там больше никакой другой еды нету.

Зимин злобно оглядел попутчика, поправил очки и строго сказал:

– Молодой человек! Мне скоро пятьдесят лет. Я прожил непростую жизнь: я знавал и радости и лишения, встречал разных людей, наблюдал за их поступками, но с такой неслыханной наглостью я еще не сталкивался!

– Я не понимаю вас… Что случилось?

– Где портмоне?!

– К-какое п-портмоне? – от волнения парень стал заикаться.

– Какое? Отдай по-хорошему или будем в другом месте разговаривать!

– Да не брал я ничего! Нате, ищите! – попутчик начал вываливать на столик содержимое карманов – И вообще, если хотите, можете милицию или там полицию какую-нибудь вызывать. Они вон сидят в ресторане, чаи гоняют…

Неожиданно в приоткрытую дверь заглянуло строгое усатое лицо:

– Что значит «чаи гоняют»? Они что – не люди, что ли? Законный перерыв на обед. Мы всегда после Петрозаводска обедаем. А что у вас тут стряслось?

– Да вот, понимаете, офицер… Я как раз из ресторана в купе возвращался, а тут этот… гражданин… Я вещи проверил, а портмоне нет…

Усатый втиснулся в купе, и оно сразу стало каким-то крошечным. Он строго осмотрел подозреваемого и широко улыбнулся:

– Леха, здорово! С концерта?

Парень кивнул.

– Чего один? Сольник?

– Угу…

– Ну что, докатился? Уже мелочь начал тырить по карманам? – усатый громогласно хохотнул, и продолжил, обращаясь к Зимину: – Не, гражданин хороший. Я ентого пассажирика знаю. Частенько катается. Не думаю, что это он, но порядок есть порядок. Если вы настаиваете…

– Да не я это, Максим Игнатьевич! Это, наверное, эти, которые с ним ехали: я как раз к купе подхожу, а они аж чуть с ног меня не сбили – на выход ломанулись. Один еще, который с фиксой золотой, сказал мне: «Прассти, пацанчик, прасспали!»

– Да я один ехал! Что вы его слушаете?! – возмутился было Зимин.

– С фиксой, говоришь? А ну-ка глянь! – игнорируя восклицания потерпевшего, Максим Игнатьевич вытащил из потертого коричневого планшета допотопный наладонник, неуклюже потыкал в клавиши и повернул его к Леше.

– Да, он…

– Перелистни-ка на следующую страницу!

– И этот был. Только здесь он с бородкой…

– А можно я посмотрю? – вмешался Александр Иванович.

Леша передал ему компьютер.

– Да я же их в ресторане видел! С ними третий был. Выпивший…

– Ага… Сейчас этот «третий выпивший» моему напарнику показания дает. Они его подпоили и кошелек украли. Это «гастролеры» воркутинские. Нам на них недавно информация пришла. В основном подпаивают народ и обносят. А тут, вишь, оборзели – в купе полезли. Что ж вы, гражданин хороший, материальные ценности без присмотру бросаете? – не без иронии поинтересовался страж порядка.

– Да я. Да там особых ценностей-то не было, – промямлил Александр Иванович и виновато посмотрел на Леху: – Простите, молодой человек, я не хотел вас обидеть.

– Ну, так вы заявление-то будете писать? – спросил Максим Игнатьевич.

– Да ну, что вы! Какое заявление? Затаскают же потом…

– Заставить не могу, а номерок ваш истребовать обязан – мы все равно их рано или поздно поймаем. Лишний эпизодик будет.

Зимин сунул Максиму Игнатьевичу визитку:

– Вот возьмите. Спасибо за беспокойство.

– Счастливой дороги! Пойду ребятам помогу кражонку оформить. Да и пообедать пора, – страж порядка взял под козырек и удалился, на прощание подмигнув Лехе как старому приятелю.

Колеса стучали в такт музыке, чуть слышно доносившейся из Лехиного плеера. Чай остывал на столе. На бутерброды начала покушаться невесть откуда взявшаяся зеленоглазая муха, потирая передние лапки в предвкушении пиршества.

Александр Иванович прервал затянувшуюся паузу: