Редакции не известно, что еще сделал в этом году бывший городской голова, потому что у главного бормотушника закончилась сыворотка правды, а новую он сварить не в состоянии, так как не смог вспомнить рецепт. А вот собственное высказывание Худоши:

– Я считаю, что в поселении должно быть два мэра: Подрывайло и Чучо. При этом один будет воровать, исполняя истинное предназначение троллей, а второй – возвращать населению награбленное. Такова моя личная социальная позиция и видение ситуации.

Спросить мнение фальшивого мэра Чучо редакция не в состоянии, потому что троллиха скрывается в лавке. Одновременно свидетели утверждают, что Человеки убрались из Зеленецкого поселения, лишь испугавшись страшной ушастой физиономии чужестранки».

Я коварно улыбнулась, потому что, как следовало из статьи на первой полосе, главная ударная группа Зеленецких троллей в составе семи ее участников сейчас разобщена и не может противостоять вторжению Перес.

– Томас вредит всем, потому что вредная.

– Подрывайло хочет стать мэром вместо Чучо, и Писанина Ивановна его, скорее всего, поддерживает.

– Худоша считает, что самое прекрасное для Зеленецкого леса – это двоемэрие.

– Чучо прячется в лавке.

– А Михей и Хельга, вероятно, просто счастливы.

Последний мой вывод подтверждала вторая полоса, где была пущена на всю страничку заметка «Михей и Хельга: будет ли свадьба через сорок лет?»

Вдруг, в самый разгар наших с Перес чтений, на полном ходу поезда в раскрытое окно всунулась лохматая голова и, перекрывая шум колес, крикнула:

– Сколько можно? Вы что, читать не умеете? Прочитали газету – передайте другому! Вас вообще нет среди подписчиков!

– Так какой же у вас тираж, уважаемый тролль? – изумилась я.

– Три! Три экземпляра. Подрывайло обещал в новом году профинансировать пять! – крикнул Проныра (не спрашивайте, как я догадалась, что это был он).

С этими словами главный редактор газеты «Час вздремнуть» выхватил у нас из рук рулончик туалетной бумаги и исчез с такой скоростью, что в моей руке осталась последняя полоса с кулинарными рецептами Чучо.

На портрете красовалась сама глава Зеленецка с малюсенькой рыбкой в руке, а заметка гласила:

«Для того чтобы засолить рыбку, нужно первоначально выменять ее у старой Сварлыги в нашей лавке на главной городской поляне. Напоминаю, что рыбку Хельга меняет только на воркушу и свежайшую тинную бормотуху для Михея. Далее необходимо взять две горсти соли и одну горсть сахара, вымазать подготовленную филейную часть («Чтобы тут разглядеть филейную часть, нужно взять бинокль», – подумала я) и положить под гнет на три дня. Соленую рыбку можно выменять на одну круговую поездку на ездовой собаке или на две воркуши, или как сторгуетесь, опять же, в нашей лавке».

Тут я взглянула на свою компаньонку и поначалу ужаснулась. Перес лежала в углу купе и держалась лапой предположительно за то место, где у троллей находится сердце. Лицо моей соседки напоминало кислый лимон, смешанный с этой самой пресловутой соленой рыбкой.

– Обижают бедное, никчемное существо! – скорбно поведала она, обнаружив мое внимание.

Если я правильно поняла, весь сыр-бор произошел из-за этой несчастной маленькой статейки на последней полосе газеты «Час вздремнуть». Без всякого сожаления я передала обрывок старой троллихе. «Сердечный приступ» продолжился еще ровно две минуты, просто для того, чтобы меня заела совесть. Затем моя соседка удовлетворенно, со странной смесью гордости и любви расправила большую (по троллиным меркам) фотографию Чучо и полезла с ней в рюкзак, откуда через десять минут раздался мерный храп, похожий на скрип несмазанного деревянного колеса доисторической телеги.