– Да втыкай ты уже, он ничего не чувствует! – прикрикнула Елена.

Лаборантка пыталась отыскать вену. Но поврежденная кожа скрывала все.

– Напряги мышцы предплечья, – приказала Елена Киру.

Кир сделал несколько усилий, и сосуды начали проступать один за другим. Лаборантка даже улыбнулась от счастья, что наконец-то воткнет иглу. Между тем ей предстояло воткнуть еще одну в другую руку и семь датчиков с острыми наконечниками: два в виски, пару в оба запястья, три в район шеи. Ладони он положил на специальные подлокотники, на которых были держатели для ладоней с биодатчиками.

– Ставь ноги на подставки, и начнем, – командовала Елена. Кир сделал как велели. – Расслабься.

Кресло слегка наклонилось назад. Через маленькие шланги, и иглы пошел раствор. Кир дернулся.

– Это интересно, – сухо произнесла Елена и начала непринужденную беседу с Киром, которая должна была помочь в установлении ложной потери памяти. Кир был настроен решительно. Легкая беседа с профессоршей ему даже нравилась. Елена была крайне осторожна и точна в своих словах. Ее голос мелодично разливался волнами вокруг Кира, окутывая его, создавая образ нерушимой защиты. К пятой минуте разговора Кир был полностью расслаблен. Для большего успокоения он закрыл глаза и отвечал на вопросы односложно.

Через тридцать минут тест был завершен. Кир выходил из полусонного состояния. Тем временем Елена, заскочив в свой кабинет, отправилась в зал заседаний, где ее ждали два офицера ФСБ. В руках она несла папку с электронными листами.

– Здравствуйте, господа, – Кроберг стремительно влетела в зал. Два офицера: один в плаще с высоким воротом, другой в длинной куртке, стояли возле большой карты-схемы Деревни. – Прошу прощения: с тестом провозились дольше обычного.

Она уже сидела за большим круглым столом в центре зала и раскладывала перед собой бумаги. Офицеры переглянулись.

– Майор Саврасов, – напомнил офицер в длинном плаще. Он и его напарник сели через стул от профессорши, – это мой коллега капитан Травин.

– Да-да, я помню вас. Можно без любезностей, – профессорша взглядом проехала по лицу Саврасова и уткнулась в бумаги. – Мы выполнили требования и никоим образом не намекнули пациенту о том, каким образом он получил свои ожоги. Так что вы получите его «чистым».

– Что показал тест? – Саврасов достал блокнот и стал что-то записывать.

– Бумага и ручка? – Елена поразилась увиденному. – А вы не самый обычный федерал, могу посудить.

– Вас это напрягает? – Саврасов продолжал смотреть в блокнот и делать пометки.

– Что вы, – Кроберг уткнулась в бумаги. – Мы провели наш стандартный тест для таких случаев. Однако ваш клиент достаточно интересный объект, и мы немного углубились в поисках истины.

– Что это значит? – Травин был полностью расслабленным, демонстрируя показное безучастие.

– Больные «белой язвой» совершенно по-другому реагируют на биорастворы, которые расслабляют их мозг, – Елена посмотрела на офицеров, желая увидеть на их лицах вопросительные мины. Но они оба внимательно слушали ее. – Наш же новый пациент принял биорастворы за инфекцию, но его организм не предпринял никаких действий для ее локализации.

– И это делает его уникальным? – сухо спросил Саврасов и снова сделал пометку в блокноте. Елена пристально за этим наблюдала. Отчего вокруг повисла секундная пауза.

– Это лишь часть… – профессорша переключилась взглядом на коллегу Саврасова, – …его уникальности. Во-первых, с такими ожогами, как у него, не живут. Он ведь остался практически без верхнего слоя кожи! У него крайне нестабильно функционируют нервные окончания.

– Насколько нам известно, все больные «белой язвой» обладают нестабильной нервной системой, – возразил Саврасов.