– Пойдем, это надо перекурить, – предложил он. Кир нахмурился. – Твое пробуждение, – пояснил незнакомец.

Кир решил присоединиться, хотя к курению тяги не ощущал. Он медленно вышел на крыльцо. Холодная ночь ранней весны неприветливо встречала шатунов. Небо, затянутое плотным покрывалом туч, тревожилось далекими вспышками грозы. В звенящей тишине отчетливо слышалось, как неподалеку гудят трансформаторы. Деревня была погружена в глубокий и тяжелый сон. Ее одинаковые незатейливые домики с плоскими крышами были похожи один на другой. Некоторые отличались наличием двух или трех комнат, но таких было не больше трех на небольшую улочку. Ни в одном доме на окнах не было ни штор, ни занавесок. В пустых глазницах мерцал тусклый зеленый. В доме напротив он на мгновение стал более ярким, после чего вернулся к прежней бледности.

Кир посмотрел на своего соседа. Тот тем временем спокойно делал очередную затяжку и медленно выпускал дым, уходивший за ветром вглубь деревни. Две белые полосы предстали во всей красе. Они не ровными линиями, переплетаясь, оплетали пальцы, спускались по тыльной части к кисти и исчезали в тени рукава куртки.

– Раз уж ты потревожил мой сон, то я позволю тебе поговорить со мной, – незнакомец заметил любопытный взгляд Кира, приковавшийся к его правой руке. – Я не очень-то люблю разговоры, но без этого мне, скорее всего, не уснуть. Так что валяй – задавай вопросы.

Кир задумался: о чем же спросить, о чем узнать прежде всего? В голове вертелось столько мыслей: как он сюда попал, что с ним произошло, что это за странное место и препарат, который ему ввел его сосед, а эти белые полосы – краска, оставшаяся на руках, или что хуже? И лишь один вопрос смог выбиться вперед, на который он не мог найти даже примерного ответа:

– Кто я?

Седовласый ухмыльнулся, – он явно ожидал другого.

– Видишь ли, парень, этого тебе сам господь Бог сказать не сможет. Даю руку на отсечение, что данные о тебе в небесной книге сгорели так же, как и твоя кожа.

Кир понурил голову. Он смотрел на руки.

– Да не волнуйся ты так, скоро кожа восстановится, – седовласый говорил с ухмылкой, – если, конечно, нашу болезнь принять как чудо исцеления.

– О чем ты? – Кир сделал шаг в сторону от незнакомца.

– О, видимо твоя культура общения также выгорела? – съязвил сосед.

– Кто вы? И что это за место? Как я сюда попал? – затараторил Кир.

– Да ты оживился, – нахмурился седовласый, – значит, все же какая-то память в тебе осталась. Обычно беспамятные не такие активные.

Кир терялся, но продолжал смотреть на собеседника.

– Меня зовут Таш. Я что-то вроде главного среди здешних, – он запнулся, подбирая необходимое слово, – среди здешних обитателей. Находишься ты в Деревне. Это резервация для больных «белой язвой».

– Резервация? – переспросил Кир.

– Когда будешь разглядывать себя в зеркале в душевой, обрати внимание на язвы, что по всему твоему телу, – сухо произнес Таш. Он затянулся в последний раз и выкинул окурок в урну, стоящую возле двери. После чего сильно задрал рукав куртки и выставил напоказ правую руку, демонстрируя ороговевшие белые пигментные линии, тянущиеся от пальцев к локтю.

– Это язвы?

– Что-то вроде того, – безразлично ответил староста.

– И у меня такие есть? – Кир потянулся к рукам, но ничего кроме ожогов не увидел.

– Откуда они?..

– Ожоги-то? Тебя уже доставили сюда такого. Откуда не знаю. Сказали, что зовут Кир, – седовласый пальцем указал на зеленую бирку на халате, на которой большими буквами было написано «3456.КИР.5.566.8.».

– Я не знаю этого имени, – вырвалось у Кира.

– Не знаешь или не помнишь? – Таш пристально смотрел на беспамятного соседа.