Прошла секунда. Или меньше. Мысли не успели закончиться. Их перебила реальность происходящего, которая давала новые вводные. Реальность, которая менялась вместе с положением тела в пространстве. Тело не слушало мысли. Оно просто шло к цели. И теперь уже мысли стали заложниками новой ситуации, стали подчиняться той новой реальности, которая открылась при входе в дом… И не было пути назад.

Они очутились сразу в просторной прихожей, из которой был выход в столовую и по совместительству кухню. Запах озона и пряных высушенных трав наполнял помещение. Вокруг было достаточно темно, так что их глаза не сразу привыкли к полумраку жилища, несмотря на несколько свечей, уже подготовленных на ночь и теплящихся на столе и на печке с широким горнилом.

Тихо ступая, они вышли сразу в столовую и увидели ЕЁ. Она стояла спиной к ним – высокая, очень высокая, метра под два, но всё же сгорбленная женщина со смолисто-чёрными, растрёпанными волосами – и тянулась за банкой с какой-то приправой на верхней полке, которая была прибита почти под потолком.

Скрипнула захлопнувшаяся дверь, и женщина обернулась. Лёгкий, едва заметный, почти неуловимый, – но только не для волхва – испуг и удивление скользнули в её глазах. И тут же она стала уменьшаться. Уменьшалась. Уменьшалась. Горбилась. Её черты лица, ранее принадлежавшие женщине лет пятидесяти, теперь морщинились до сухого лика старухи. В волосах проступила седина. Волос, два, прядь. Мутация происходила в тот момент, когда ведьма разворачивалась к гостям – быстро, словно тление бумаги на огне. Вот она полностью развернулась, уменьшившись в два раза и представ перед ними уже в виде сгорбленной карги в оборванном, грязном сарафане: «Б-б-баааатюшки мои. А гостей-то мы и не ждааали. Не ж-ж-ждаали». Старуха явно заикалась. Голос был сиплый, певучий и… древний.

Она прищурилась и с глухим стуком поставила на стол снятую с полки банку, набитую травами. Снорре чувствовал колоссальное напряжение в комнате – напряжение, которое исходило как от самой ведуницы, так и от его товарищей, особенно от Яробуда. Между ними и старухой был накрыт большой дубовый стол. «Это хорошо. Защитит», – подумал Снорре. На столе были разложены пара кружек: одна с молоком, другая пустая, глиняный кувшин тоже с молоком, крынка варенья и миска с творогом – ужин старухи. Чуть поодаль на углу стола – блюдце с налитым для кошки молоком. Боковым зрением волхв удостоверился, что все встали, как договаривались: слева от Снорре был Драган, левее от Драгана, напротив большого окна, обтянутого бычьим пузырём, – Ратко. Справа от Снорре встал Яробуд. Поехали…

– Здравствуй, хозяйка, – проговорил Снорре. – Заплутали мы немного в лесу. Дорогу бы у тебя узнать. Да, наперво, познакомимся. Я – Снорре. А тебя бабушка как звать и одна ли живешь здесь?

Ведьмино лицо исказила гримаса, как будто она внутренне боролась с чем-то. «Она ответит…Таков закон гостеприимства. Она ответит. Просто должна ответить. Надо разговорить её. Рано атаковать», – твердил Снорре про себя.

– К-к-к-квельма, – через силу просипела она. – Не одна я. Внучк-к-ка со мнойй.

Она криво, не по-доброму улыбнулась и показала рукой в проём, ведущий в другую комнату. В комнате тоже горели свечи, и была видна скамья-кровать, застеленная тряпьём. На скамье, скукожась, лежало что-то…или кто-то. Было сложно разглядеть, но было видно, что-то находилось на скамье под пледом, оно было повёрнуто лицом к стенке и немного подрагивало, как будто от холода.

Снорре отметил существо в другой комнате как перспективно опасное и снова переключил внимание на старуху.