Она, не переставая целовать Николая, ногой пихнула комнатную дверь, закрыв её, и повалила его на низкую кровать, стоявшую у стены. Наконец оторвавшись от его губ, она зашептала:

– Хороший мой. Ты только мой, и ничей больше. Слышишь? Мой…

Николай тяжело дышал, слушая её слова, но внезапно, в какой-то миг сквозь хмель, сквозь это наваждение в его сознание как вспышка молнии ворвалось: «Почему я – её?! А Катька?!» И тут же со всей ясностью вдруг пришло понимание, что вот сейчас, прямо здесь может случиться нечто, после чего возврата назад уже не будет! Всё!! Не будет больше той жизни, что была до этого! И его, Николая, каким он был до этого – тоже не будет… И черта – вот она, здесь, и прямо сейчас он эту черту переходит! И это будет уже непоправимо! И как потом жить дальше? Он – не Крауз… Но что же тогда будет дальше?! И ему вдруг стало не по себе. Плотно сжав губы, он зажмурился.

– Коленька, что с тобой? – ласково спросила Татьяна.

Обвив его голову руками, она снова стала целовать его лицо, но он остановил её и, резко сев, сказал вдруг охрипшим голосом:

– Погоди…

– Ты чего? – она с силой потянула его к себе. – Иди ко мне, мой хороший.

– Постой!

Дернув плечами, Николай освободился из её объятий и встал. Его сердце бешено колотилось. «М-м-м… – он закрыл лицо руками. – Что я делаю? Что я делаю?! А как же Катька? Анютка?»

– Коль, ты чего? – повторила Татьяна, вставая с кровати и беря его за руку. – Всё же хорошо…

– Мне это… – пробормотал он, решительно освобождая руку. – Я забыл там… Мне надо в машине взять…

Николай нащупал в темноте ручку и открыл дверь.

– В какой машине? Ты куда?!

– Я сейчас, сейчас…

Не глядя ни на кого, он выскочил в коридор, сунул ноги в полусапожки и накинул куртку, благо, она висела поверх остальной одежды.

В коридор выглянули Елена и Крауз.

– Колян, ты куда? Чё случилось? – удивленно спросил Александр.

– Я это… Мне там надо… – Николай неопределенно махнул рукой, открыл дверь и выскочил в подъезд.

Выбежав на улицу, он остановился. Метель сразу ударила в лицо, колючие, мерзлые хлопья снега больно захлестали по глазам. Николай прищурился и застегнул куртку. Сунул руку в карман, куда положил вязаную шапочку, но там было пусто. «Неужели выпала? Да и черт с ней, не возвращаться же обратно…» – он втянул голову поглубже в воротник и пошел прочь. Полусапожки хлябали на ногах, он нагнулся, застегнул замки-молнии, и пошел быстрее.

«Дурак! Дурак!! – ругал он себя. – Как ты мог? Дома же Катька! Дурак! Идиот!! На сладкое потянуло? Приключений захотелось?»

Отойдя подальше, он остановился и посмотрел по сторонам: «Где я вообще? Где дом-то? – нагнувшись, он набрал в ладони снега и энергично растер им лицо, прогоняя ненужный сейчас хмель. – Мэ-эх…» Дом, в котором жила Елена, находился в районе, где Николай редко бывал раньше, и на каком транспорте отсюда добираться к себе, он не знал. Да он бы, наверное, и не смог сейчас просто стоять на остановке и ждать автобус. Ему надо было что-то делать, надо было идти… Фонарей поблизости не было, но выпавший снег высветлил всё вокруг, поэтому, повертев головой, Николай всё же сориентировался, в какую сторону надо двигаться.

До дома было довольно далеко, но сейчас это было не важно. Он широко шагал вдоль дороги, шагал, почти уже не закрываясь от снега и ветра, шагал всё быстрей и быстрей и постепенно перешел на бег. Но он не бегал с самой армии, поэтому ноги быстро устали, ветер сбивал дыхание, и Николай, тяжело дыша, снова перешел на шаг. Машин на дороге почти не было, изредка попадались встречные, он щурился от их слепящего света, в котором беспорядочным роем белых мух кружил снег. Метель не переставала, и местами уже намело настоящие сугробы.