После того, как его роман начал обретать славу, Ян словно изменился, будто закрылся от мира сего, хоть и до этого он не был открытым. На свет он стал появляться реже, общаться вживую с людьми практически перестал. С приятелями связь свелась до минимума. В последнее время он находил спасение в минуты, проводимые с его небесным ангелом, с Элли. Ему это казалось глотком свежего воздуха в среде полной угарного газа, выхлопов и токсичных веществ. Ян даже не мог вспомнить, чтоб до публикации «Пучины» он уделял ей должное внимание, да и вообще не припоминал, когда проводил с ней столько времени и проводил ли вообще…

Про его супругу Веру можно сказать то же самое, что и про дочь. Он её также будто и не замечал до своего успеха. Вера была чуть старше его, ей было 30, и нам неизвестно даже то, чем она увлекалась, как и то, что в ней было такого, что смогло привлечь столь незаурядную личность, как Ян. Вероятно, она была привлекательна, и достаточно умна, чтоб вызвать в нём интерес и, тем более, чтоб построить с ней совместную жизнь.

Многое остаётся загадкой после столь краткого освещения его жизни либо, как он сам любил называть, пребывания в этом мире. Будто эта жизнь была остановка на пути к чему-то большему, ещё неизведанному полностью им. Хоть он был ещё и совсем молод, но казалось, что он знал много больше о своём предназначении, чем кто-либо в этом мире, тем более в своём возрасте. Да что уж там в его возрасте, многие не могут понять своего предназначения в жизни и в 50 лет, в пустую прожигая год за годом, приближаясь к неминуемой смерти, и не сделавшим за свою жизнь абсолютно ничего, что может им дать понимание их предназначения. Просто плывя по течению до тех пор, пока не захлебнутся в этом потоке. Это неприятно осознавать, но это факт.

ГЛАВА I

На небе уже примерно неделю не было солнца, и асфальт уже не впитывал влагу от переизбытка. Всё казалось отвратительным в эти дни, если есть такие люди, которые напрямую зависят климата и погодных условия, то в этот период можно предположить, что они испытывали одну из самых тяжёлых депрессий. Ведь на неё подталкивало всё, что только может окружать нас: люди с бесцветной физиономией на лице, их безвкусная и промокшая до ниточки одежда, лужи, машины, проезжающие рядом, светя фарами, будто обозначая, что даже их будни ярче, чем в твоих глазах. И это лишь толика от всего того, что происходило на улице.

Ян стоял на крыльце кофейни, где он решил перекусить за чашечкой кофе, ибо ему, как творцу, нужна была подпитка в эти дни, как человеку воздух. Ведь такая обстановка очень изнуряет творческую натуру, ибо она перенимает состояние всего вокруг, будь то одушевлённые существа или неодушевлённые постройки на улицах города. Даже уличный киоск такому человеку мог казаться плачущим и вытирающим слёзы, продаваемыми в нём газетами. Ян встал под козырьком на лестнице и подкурил сигарету, имея при этом прежде две неудачных попытки. Он обжёгся о спичку, которой подкуривал, и покраснение на руке не заставило долго ждать себя. Но Ян даже не ощутил боли от этого ожога. Его это будто привело в чувство, ибо утро у него задалось крайне не весело, впрочем, как и все предшествующие. Но сегодня у него было предчувствие чего-то из ряда вон выходящего, просто пока он не понимал, что именно вызывает в нём такое ощущение. Ян высунул руку из-под козырька с названием кафе под дождь, чтоб почувствовать его резкое приземление на его ладонь, но, как оказалось, он не чувствует и этого. Всё это показалось ему странным, но лишь на минуту, далее всё вернулось на свои места. «Как же хорошо, что в такую погоду нет никому до меня дела», – подумал он. Хотя и в ясные дни он был не так сильно узнаваем, такова особенность авторов, писателей. В отличие от других медийных личностей, они менее узнаваемы на публике, ибо мало афишируют своим лицом перед камерами, а их лицо – это душа. И ей больше всего вредны перепады, ведь и без этих мероприятий, она у них неспокойна, тревожна, постоянно что-то переживает снова и снова. Может это увиденное сегодня, а может год назад, о чём стоит написать в одной из своих книг.