Дорогие Марина и Павел!

Вы подали хорошую мысль писать не письма, а открытки. Они будут быстрее доходить, поскольку облегчается работа третьего читателя, кроме того, при теперешней интенсивной жизни легче писать коротко, чем длинно, подробно. Собственно, это и будут длинные письма, но разбитые на эпизоды.

Интересную особенность ощущаю я здесь. Мне не кажется отсюда, что Москва очень далеко. Мы как будто смотрим в бинокль с разных концов. Вы – в тот, где всё видно маленьким и отдалённым (я это помню по себе), а я теперь всё московское воспринимаю как тут вот, рядом находящееся. Кажется, вот перейду пару улиц и попаду в Просвирин переулок, только пока не очень хочется. Это как тесный башмак или обруч на голове. Пока с ним ходишь – привык и не замечаешь. А как только снял – сразу чувствуешь облегчение: ах, так вот в чём было дело! Ведь всё это требует напряжения: то, что мы видим, слышим, воспринимаем ежедневно. Я уже не говорю про радио и пр. Каждое утро в мастерской я просыпался от того, что кто-то под окном матюгался или били ребёнка. Здесь этого нет и в помине, отношения между людьми совсем другие.

А город красив так, что и слов нет, в любое время дня и в любую погоду. Ничего ещё не пишу об искусстве – рано.

Игорь, ну хорошо, что ты всё-таки написал, т. к. я уже начал НЕ хорошо думать о тебе… (я больше всего не люблю в людях: трусость, отсутствия способности ЦЕНИТЬ и БЫТЬ благодарным, и НЕОБЯЗАТЕЛЬНОСТИ). ПОНИМАЕШЬ?!………… Ну, ладно, всё-таки – написал. Я, естественно, рад (да и не сомневался – ты помнишь, что я тебе говорил на этот счёт?), что ты остался во Франции, но, старик, будь принципиален, не иди на «компромиссы» – против совести… ради нужды и пользы – т. к. это начало нравственного разложения; тот же Шемяка [Шемякин] – наглядный пример служения «дьяволу», под личиной: «служу людям и искусству» (я не столько против него, сколько против такой ПОЗИЦИИ людей, тем более если они обладают ещё – как Шемякин тот же – и способностями, и мастерством, и энергией и умением привлекать…).

Игорь, пойми меня, пожалуйста, правильно… Для меня жизненная позиция человека (нравственный облик) гораздо важнее, чем ум, талант и умение! Знаю, что ты уже влился в эту – готовящуюся – выставку и активно сотрудничаешь и с Зелениным, и с Шемякиным.

Естественно, как это обойти (я тебя… понимаю), и с Глезером. Почему ты мне об этой подготовке, о выставке (сроки, каталог, открытка, длительность её, сколько будет работать, объём работ и др.) – ни слова?! ПОЖАЛУЙСТА, найди часок – полчаса, и отпиши подробно, и как можно скорее. МОЖЕШЬ ТЫ это сделать или нет?!

Е. Терновский мне написал, что V. Maximov и др. друзья занимаются моим делом. Конечно, я верю В. Максимову – он крепкий и серьёзный, не мелочный человек, т. е. не мельчит. Но как всё медленно! Рогойский звонил опять госпоже Татищевой – она отказалась помочь (при мне он говорил с ней), якобы то да сё и пр. Смешно! Как будто она не понимает – думаю, что не понимает, – что речь идёт об увеличении всей предстоящей выставки почти на… ТРЕТЬ. Как В. Максимов «отреагировал» на эти рыжие слайды из Альпбаха, что ты передал ему?! Как тебе показался, Игорь, Е. Терновский?

Был ли у тебя разговор с Шемякиным обо мне или о тех работах – в основном питерских художников, которые я хотел бы представить на эту выставку? Был. Расскажи.

Сколько работ взял у тебя Шем. на выставку, а?!

Что с каталогом, когда последний срок подачи работ, когда точно открытие – вернисаж?!

Какое произвели впечатления кинетисты (сразу хочу напомнить тебе, что то, чем занимаются они – эти западные, в принципе не то, совсем не то, чем занимаюсь я и ты (разве не так?)) на тебя? Мы занимались примерно этим же в 1961–1965 годах, понимаешь?! Они делают «CINETIK ART».