Быть эмигрантом не такое уж лёгкое занятие. А уж раз это письмо скособочилось на одну сторону, то скажу ещё, что горе той нации, этнический состав которой всё более упрощается, однообразится. Из России сейчас едут евреи, немцы, греки, армяне, когда-нибудь это скажется. Когда страна благополучна, здорова, она привлекает все активные жизненные элементы других наций.

Французы молодцы. Они открыли шлюзы, и сюда влились потоки эмигрантов из Азии, Африки, Латинской Америки, Восточной Европы. Если б в Москве было столько французов, сколько в Париже русских. А сколько их и их детей из прежних, уже офранцузившихся эмиграций. Русские фамилии мелькают в газетах, афишах, титрах кино.

Игорь, дорогой, здравствуй!

Ты так быстро отчалил, не успели с тобой попрощаться.

Часто о тебе вспоминаем. Иногда видимся с Серёжей [Есаяном]. Зашёл тут к Алику [Сидорову] и взял адрес. Сашка [Косолапов] написал из Нью-Йорка, что ты с ним связался. Он советует переезжать туда. Тебе оттуда видней, я тебе ничего сам посоветовать не могу. Переслал тебе фотографии – с нашей выставки и твои. Тебе их передали, как узнал недавно. Из твоих открыток узнал, что тебе не хуже, чем здесь. Напиши мне поподробнее, если возможно.

У меня всё по-прежнему, и этому положению нет конца. Если захочешь узнать об этом – Сашка знает там больше – он связался с Эрнстом [Неизвестным], что-то они там делают. Мы сидим здесь как под крышкой – ничего не ведая.

Видел каталог парижской русской выставки. Здесь происходят кое-какие художественные шевеления. Участвовать или не участвовать в которых для меня является актуальной проблемой.

Много делаю. Сделал несколько работ из пластмассы. Была выставка Семёнова-Амурского в ЦДРИ. Очень хорошие работы. Он, конечно, достоин не такой участи, не такого маленького зала. И политически это выглядело смешно. Несмотря на это, очень за него рад. <…> Лёня

Дорогие мои Алик, Лидочка! Здравствуйте!

Алик, это письмо будет чисто техническим. Передай Герловиным, что я получил две их бандероли: с бумагой и другую, с пастелью и шоколадом. Передай им спасибо. Получил также два их письма. Получили ли они мою открытку?

Инструменты мне присылать не надо. Я уже почти обзавёлся необходимым минимумом. Удалось разыскать всё по минимальным ценам.

Насчёт красок пока ничего не могу сказать, по возможности тоже обойдусь, а может, будут нужны.

Мне дали на пользование большую старую радиолу «Телефункен», она как раз вошла в нишу под окном. Я теперь могу проигрывать пластинки и слушать радио, в том числе и привычно-знакомый «Голос Америки»11, например. Это редкость, потому что обычные транзисторные приёмники его не берут. А я теперь живу прямо как в Москве.

Что мне хотелось бы просить тебя прислать – это пластинки. Сначала пришли мне мои любимые 4 пластинки с Рахманиновым. <…>

Как ты вообще распорядился с пластинками? С теми, что в мастерской? У меня там есть несколько интимно любимых, например Вилли Фереро, а также джазовые, особенно 20–30 гг. Попридержи их пока, а все поп-группы можешь отдать Марине Романовской. Пусть на память что-нибудь останется.

Письмо твоё на 8 стр. я не получил до сих пор. Есть ли у тебя второй экземпляр? Это же очень обидно писать впустую. Почту и цензуру надо приучить, что все письма должны быть доставлены по адресу и никакие изъятия не допустимы. Если письмо не дошло, то будет послано второе, третье того же содержания. Я думаю, что если так поставить дело, то переписка будет налажена. Это важно, потому что всё-таки телефонные разговоры стоят дорого. <…>