Жюли снова улыбается, на ее щеках появляются ямочки, она невероятно привлекательна.

– А это что, какой-то волшебный препарат?

– Он произвел настоящую революцию.

Она опирается на багажник и размышляет.

– Хорошо, я подожду. Но эта история занимает меня все больше и больше. Потому что, помимо того, что этот больной неподвижен, у него в глазах страх. Как будто… ну, не знаю… он увидел что-то ужасное, такое страшное, что застыл. Такое возможно?

– В кино – да, а в психиатрии – нет.

– Он сжал мою руку, как будто… просил о помощи…

– Или, скорее, это был кататонический рефлекс.

– Как по-вашему, он мог добраться в таком состоянии до автобусной остановки?

– Кататония редко поражает человека внезапно, ее можно сравнить с оболочкой из бетона: представьте, что он на вас льется и постепенно застывает, пока не затвердеет полностью. Прошло несколько недель, и больной уже не владел своим телом, не понимал, как выглядит. Может быть, он вышел из дому со своим одеялом, не имея никакой определенной цели, присел на автобусной остановке, а потом наступила неподвижность. Чаще всего за кататонией скрывается шизофрения или психическая травма. Нам предстоит это выяснить.

Она согласно кивает, потом идет к передней дверце машины. Люк смотрит на ее затылок, на мягкие волны волос, спадающие на плечи. Анна недалеко, она парит где-то в воздухе, как легкий дух. Доктору так хотелось бы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте и думать лишь о работе, изнемогая под тяжестью проблем психических патологий.

Жюли садится за руль и опускает стекло.

– До скорого, доктор. И держите меня в курсе, если до завтра что-то узнаете, хорошо?

– Да, конечно.

Поколебавшись, она говорит:

– Послушайте, сегодня мне повезло, и в полдень я успею пообедать в медицинском общежитии в Салангро. Спагетти болоньезе, знаете, с таким рыжим соусом… лучшее блюдо за неделю. Если вас это привлекает…

Люк чувствует, как что-то сжимается у него в груди. Он умирает от желания.

– Увы! У меня страшно много работы. Меня недавно назначили судебным экспертом по психиатрии в Лилле – там произошло убийство. И потом… суд через три недели, а мне надо просмотреть столько статистики, столько видеоматериалов, все протоколы и еще…

– Да ладно. Я все понимаю, вы просто не любите рыжий соус.

Жюли поднимает стекло, и машина медленно выезжает с парковки. Люк смотрит вслед, пока она не скрывается из виду.

Анна…

Углубившись в воспоминания, психиатр идет к мрачному зданию, основному месту своей работы. Открывается раздвижная дверь, и мимо него быстро проходит какой-то человек в низко надвинутой на глаза красной кепке и куртке с поднятым воротником.

Сбитый с толку Люк останавливается перед входом. Он видит, как человек удаляется быстрыми шагами, а миновав въезд на парковку, бросается бежать. Психиатр вбегает в приемное отделение. Сотрудницы болтают в углу. Люк ударяет кулаком по деревянной стойке:

– Эй!

Одна из сотрудниц с улыбкой подходит к нему:

– Да, доктор?

– Только что отсюда выбежал человек в верхней одежде. Вы ничего не видели?

– Нет. Ничего.

Короткая пауза. Девушка с недоумением смотрит на собеседника:

– Что-то еще?

– Нет, спасибо.

Психиатр стоит неподвижно, еще не понимая, почему он вдруг так разволновался. Он вынимает из кармана сигарету, нюхает ее и решает снова выйти на улицу, чтобы наконец закурить. Черт побери, если от работы в психушке сам становишься параноиком, куда же катится мир? Он успевает сделать только три затяжки, а потом сигарета падает на землю, а сам он снова входит в приемное.

Люк обшаривает глазами стойку. Кровь мгновенно приливает к щекам.