– Нет, я просто нашёл на улице чей-то журнал с красочными иллюстрациями и описаниями.

– Ну что ж, хорошо, когда старшее поколение делится своей мудростью, – рассмеялась Инна. – А то, как видишь раннее планирование и подготовка лучше, чем простая импровизация.

– Вот это папа, просто всем отцам пример. И рассказал, и благословение дал, и защитой обеспечил, – продолжал поражаться я. – Я тоже так хочу, можно он меня усыновит?

– Думаю, это возможно, – повела бровью Инна. – Но ведь тогда мы станем близкими родственниками, интимные отношения между которым не являются нормой.

– А откуда тебе знать, что это не придаст им ещё большей пикантности и остроты?

– О какой же чуши мы сейчас говорим, разве сейчас не должно быть больше романтических высказываний, – рассмеялась Инна, закрыв лицо ладонью. – Довольно об этом, лучше иди ко мне.

Мы скинули остатки одежды и упали на кровать, продолжив обнимать друг друга. Я старался ласкать всё её тело, исследуя его, не упуская ни сантиметра мягкой гладкой кожи. В эти мгновения она была полностью моей, чутко отзываясь на каждое прикосновение, она жаждала меня так же сильно, как и я её. Мы совершенно не торопились, стараясь насладиться новыми ощущениями по максимуму и привыкнуть к столь неожиданной перемене в отношениях, прежде чем приступить к главному процессу.

Знания знаниями, но на практике всегда сложнее, поэтому не всё прошло гладко. Однако благодаря тому, что мы не спешили и старались понять ощущения друг друга как можно лучше, в конце концов, всё прошло хорошо. Спустя несколько часов мы полностью обессилевшие, но полностью удовлетворённые молча лежали в кровати и старались уложить произошедшее в голове.

– Тебе было больно? – спросил я, обеспокоенный её молчанием.

– Поначалу да. Потом прошло, даже приятно было под конец. В следующий раз должно быть ещё лучше.

– А когда у нас следующий раз?

– Да хоть завтра. До выходных, когда папа будет дома всё равно ещё три дня.

– Нам нужно ещё и подготовиться ко вступительным экзаменам.

– Успеем, основную часть вопросов и тем я всё равно уже достала.

– Что бы я без тебя делал, – я, улыбнувшись, обнял её ещё крепче.

– А я не знаю, что бы со мной было без тебя, – вдруг серьёзно ответила она.

– Ну, была бы такой же примерной хорошисткой-активисткой. Только с девственностью.

– Я серьёзно, – в глазах у неё появились слёзы. – До встречи с тобой я всегда и во всём сомневалась. В своей вере в Путь, в своих увлечениях, в том как и что говорю, в своих мечтах. Я только и думала о том, что лучше бы меня не было. Тогда мама была бы жива, и папа не работал бы до поздней ночи на сверхурочных, а приходил, пораньше стремясь скорее её увидеть. Я знаю, что он меня не винит, но всё равно было очень больно видеть его таким одиноким. И мне казалось, что так будет всегда. А потом я встретила тебя и мир начал меняться. Ты всегда был таким спокойным, всегда верил в меня и поддерживал, помогал во всех начинаниях, не смеялся над моими мыслями. За все эти годы ты стал для меня гораздо больше чем другом, ты стал человеком без которого я не представляю себе смысла жизни. И сегодня я осознала это ещё больше. Поэтому если тебя не станет или ты уйдёшь, я не смогу жить, просто не смогу, – её слёзы текли по щекам, оставляя на моей груди мокрое пятно, она убирала их руками, но никак не могла остановить этот поток.

Инна не была гордячкой, но всегда старалась держать свои чувства глубоко внутри. Мальчик, искавший Путь тоже не был разговорчив, ведь если ты по-настоящему умён, то не говоришь с окружающими о двух вещах: о том, что тебе больше всего нравится и своих новых начинаниях. Твоё молчание автоматически убивает все споры и ссоры на корню, ведь ты становишься сам себе судья. Никто из близких и друзей не скажет ни слова упрёка или недоверия, если ничего не будет знать, и такой же была философия Инны.