Высмеяв в весьма невежливых выражениях Юлино глупое рвение, он безжалостно раскритиковал подобный способ обучения, а купленный за сумасшедшие деньги самоучитель и вовсе предал анафеме.

– Ерунда! В учебниках нет разговорного языка! Тут все только на сленге объясняются, на эти книжные премудрости никто не смотрит! Выбрось его! Он тебе не нужен.

На следующий день Женя принес тоненькую тетрадь, исписанную чешскими словами. Тетрадка действительно оказалась бесценной, несмотря на то, что страницы сплошь пестрели ошибками. На ее листочках имелись самые распространенные слова, и, что самое главное, речевые обороты, которые Юле никак не удавалось освоить с помощью занудного учебника.

– И это ерунда! – махнул он рукой, – Тебе нужно разговаривать! Слушай сюда. Я познакомлю тебя с одной бабуленцией. Она – чешка, но по-русски шпрехает лучше нас с тобой. Вот с ней и будешь говорить.

– Какая еще бабуленция? Откуда ты ее взял?

– Отличная бабка. Я с ней познакомился примерно месяц назад. Случайно. Зашел как-то в трафику (маленький магазинчик, киоск), сигарет купить. Говорю по-чешски, мне, мол, пачку сигарет, а она мне: «Добже умишь чески, добже (хорошо знаешь чешский, хорошо)». Ну и переходит на чистейший русский. Мы с ней разговорились. Оказалось, она родилась в России, сюда попала во время войны…

– Когда ты меня с ней познакомишь? – с нетерпением перебила Юля. Ей эта идея показалась очень удачной.

– Ну…, – Женька задумался, словно у него не было ни одной свободной минуты, – могу завтра…

На следующий день они отправились знакомиться с разговорчивой пани. Она работала в маленьком магазинчике, трафике, как здесь это называлось, неподалеку от станции метро Будиевицка.

Они вошли в магазинчик. Юля не сразу разглядела среди множества полок и стеллажей, заполненных пестрыми газетами, журналами, книжками, календарями, мягкими игрушками и прочей дребеденью, маленькую черноволосую старушку. Она была одета в разноцветный свитер и почти сливалась с товаром.

Старушка приветливо помахала вошедшему в магазинчик Женьке.

– Добрый день, – поздоровался он, – вот, привел Вам свою хозяйку, помните, я рассказывал.

Пожилая пани улыбнулась еще шире и протянула руку:

– Млынчикова, – представилась она.

– Юля. А как по имени-отчеству?

– Анна Вячеславовна, – она засмеялась, – меня уже лет сорок никто так не называл! Тем более что моего отца звали вовсе не Вячеслав, а Вацлав. Называйте меня пани Анна, хорошо? Я знаю, Женечка мне рассказывал, хотите, чтобы я позанималась с Вами языком?

Женька почувствовал себя лишним, – ладно, разговаривайте, а я пойду, курну, – и вышел на улицу.

– Ваш юный друг очень много курит, – строго сказала пани Анна, – Вам просто необходимо повлиять на него. Здесь у нас курят почти все, даже совсем молодые люди. А я так и не пристрастилась к этой привычке, даже запах не переношу. Ну ладно, об этом мы успеем поговорить. Так Вы хотите брать у меня уроки? Но не можем же мы заниматься прямо здесь?

– Наверное, не можем, – неуверенно согласилась Юля, которая была готова заниматься где угодно, лишь бы скорее начать.

– Так, – задумалась пани, – Вы будете приезжать ко мне, там мы и будем учиться. Согласны?

– Конечно, – не раздумывая, ответила Юля.

– Кстати, угадайте, кем я работала раньше? Я была…, – она сделала паузу, и лукаво посмотрела на молчавшую Юлю, – учителем чешского языка. Но я все-таки сомневаюсь, смогу ли быть Вам полезной…

– Почему нет?

– Ну, вот как вы думаете, сколько мне лет?

– Ну…, – Юля замялась, – лет шестьдесят, может, чуть больше.

Пани Анна громко рассмеялась, ей явно пришелся по душе такой ответ: