Таксист понимающе вздохнул:

– Ну да, денег много… но зато сел и доехал. Кстати, и мы почти приехали.

Сергио быстро расплатился и дожидался, когда водитель укатит с улицы. Таксист же наоборот, словно специально, что-то возился и стоял в стороне. Возможно, ему было самому интересно, возможно он просто что-то делал по своим водительским делам. Серого это сильно взбесило, и он решил обойти общежитие вокруг, а заодно зайти в ларек и после такого маневра двинуть прямиком на завод за рабочее место.

Каждая работа имеет свою специфику. Например, если человек занят в торговле – у него проявляется синдром презрения к потенциальным покупателям. Если человек занят в сфере высоких технологий – то это не обязательно постоянно сидеть и кодировать за компьютером, а скорее разобраться в техническом задании, а заодно понять почему именно так и возможно ли обойти эту систему. Если человек занят в медицине – это, почти всегда какие-то попытки вырвать себя из реальности и полное безразличие к людским характерам, принижая их до уровня механизмов, которые неправильно работают. Что же касается заводов и его рабочих, то их можно приравнять к санитарам в доме отдыха для душевнобольных. Как ни странно, но на ожидаемой стабильности в виде однообразной работы появляется огромный ворох проблем, что при наступлении именно той самой однообразной смены, человек вздыхает с облегчением. Работа на производстве подходит далеко не всем людям и если ты в первый раз не прошел проверку – то вряд ли прикоснешься снова к этому дерьму.

Серый прошел эту проверку заводом. И каждую новую смену клялся самому себе, что покинет это заведение, что в гробу он видел все начальство, все инструменты, все обязанности, весь этот молокозавод и всю молочную промышленность. И каждый раз как приползал в комнату, падая от усталости как вол, говорил сам себе – ну ничего, прорвемся. День же как-то прошел. Вот и сейчас он брел в сторону проходной, спокойно отметился электронным пропуском, и турникет проглотил Серегу ради его же трудовых подвигов. После подготовки самого себя к этим самым трудовым подвигам, а именно переодевания в рабочую робу, головной убор, снарядившись ключом, телефоном и табаком, Аморальный направился в цех, где ждала очередная разнарядка на работы. Минуя кучу коридоров, пройдя мимо всевозможных кабинетов, Серый наконец-то добрался до своего цеха, точнее к закрытой его двери. А возле двери в цех собралась толпа и не решалась войти, слушая крики и возню из-за железной двери.

Бригадир Авдеев, низкий, грузный мужчина басом громко кричал. Крики перемешивались с руганью более молодых людей. Авдеев кричал, плевался, но молодые все равно перекрикивали и посылали бригадира куда подальше. Надавить на свой стаж тоже не вышло, его молодые завернули и попросили пораньше уйти на пенсию. В ход пошли крики о лишении зарплаты и премии. Что-то очень громко прилетело в дверь, отчего все, кто был по ту сторону подскочили, и испуганно осмотрелись по сторонам. Как итог, дверь резко открылась и из нее вышли два молодых высоких парня в синей робе инженеров-холодильщиков. Оба были красные, взъерошенные и что-то бурча под нос, легким движением, словно нож масло разделили толпу надвое и ушли куда-то в сторону рабочих мастерских. Народ ошарашено поплелся в цех, выслушивать задания от начальства, а заодно скрыться с глаз долой, чтобы спокойно провести день.

Аведеев негодовал. Невысокий, в потертом пиджаке, больше походил на какого-то плантатора из островной колонии, нежели на человека, который отработал на заводе больше тридцати лет. Не хватало соответствующей шляпы, которую заменял колпак белого цвета и трости. Трость никто предлагать не стал, боясь крутого нрава начальника, хотя между собой в курилках и за глаза начальника называли Педро. Начальник мог той же тростью запросто кого-то огреть, мог покрыть слоем мата хоть взрослого, хоть молодого, так что старались сильно не возмущать ранимую душу начальника. Логика была проста – наверняка был рабовладелец с этим испанским именем, да и очень часто отражал его горячий нрав.