– Как вы себя чувствуете? Головокружение, жажда?

– Что со мной случилось? – пересохшие губы едва шевелились. Ее очень тревожило такое состояние. Малыш… Как это сказалось на ее малыше? Не причинило ли ему вреда?

Доктор взял ее руку и накрыл сверху ладонью, успокаивающе похлопывая и поглаживая. Его сочувствующий взгляд только усугублял тревогу. По телу пробежал нервный озноб.

– К сожалению, у Вас случился выкидыш.

Света неверяще впилась взглядом в глаза доктора. Внутри что-то ухнула и громко с болью оборвалось. Как будто кто-то наотмашь ударил по больному острым лезвием. Она отказывалась верить в услышанное. Нет. Только не с ней. Только не с ее малышом. Пусть это будет неправда. Пусть это будет ошибка, досадная оплошность врача… Да что угодно, лишь бы только малыш был жив.

– Отслоение плаценты более, чем на три четверти, – доктор развел руками, – вы не смогли бы сохранить эту беременность.

Глаза заволокло едкими слезами, все вокруг стало расплываться и терять очертания. Так же, как и жизнь стала терять всякие краски. У ее малыша не было ни единого шанса? Ни одного? Совсем даже крошечного?

– Доктор, неужели нельзя было…? – завершить фразу она так и не смогла, не было сил.

Тот виновато покачал головой.

– К сожалению. Вы пришли в консультацию в сильнейшем стрессе. Скажите, может еще в последнее время были какие-то большие физические нагрузки? Аэробика, иные интенсивные занятия или тяжелые предметы переноси, сумки? Это все могло сказаться на вашей неудавшейся беременности.

Занятий уже давно никаких не было – Света не решалась потратить лишнюю копейку на себя, так как не хотела выслушивать осуждение Никиты. А вот тяжелые предметы… В последний месяц ей и правда пришлось одной носить очень тяжелые пакеты, возвращаясь из магазина домой. Никита задерживался на работе допоздна, и рассчитывать на его помощь не приходилось. Она замечала появившуюся сонливость и слабость в организме, но списывала все на накопившуюся усталость. Отчего-то даже в голову прийти не могло, что это может быть беременность. Внезапное осознание забилось, словно раненая птица, ломая и раздирая крыльями душу: она убила своего ребенка. Неосознанно. Но это ее вина. Она сама. Сама. Убила. И теперь словно сама умерла вместе с ним. Чего ради жить? Чего ради бороться? Та маленькая жизнь, которая в один момент стала всем смыслом, так же в одночасье оборвалась, утянув ее саму вместе с собой.

– Я не вижу смысла Вас оставлять в больнице надолго, – продолжил доктор, – поэтому, если Вас ничего не беспокоит, сегодня можете возвращаться домой. Ваш муж ожидает в приемном покое.

Упоминание о Никите сейчас отчего-то не вызвало ни одной эмоции. Совершенно ни одной.

Доктор ушел, оставив ее одну и давая время прийти в себя. По щекам текли слезы: так плакало сердце – горячими, горькими слезами. Света положила руки на живот, и ее всю затрясло. Там, внутри, стало пусто. Словно кто-то надул шарик и поместил туда, забыв добавить самое главное – жизнь. Ей казалось, что там совершенно ничего не осталось. Она теперь стала словно манекен: есть оболочка, но внутри абсолютная ужасная пустота…

Никита встретил ее внизу, протянул ее вещи. Нужно отдать ему должное – он выглядел очень встревоженным.

– Как ты? – спросил он.

Света лишь взглянула на него, приняла из его рук куртку и больше не обернулась в его сторону. Не удостоила даже ответа. Сейчас ей нечего было ему сказать. А он и не настаивал на разговоре.

Вернулись домой все в том же тягостном молчании, каждый погруженный в свои мысли. О чем думал муж, Света даже и догадываться не хотела. А вот ее мысли совершенно были пустыми. Лишь только раз она задалась вопросом: кто это был – мальчик или девочка. Отчего-то она была уверена, что это была девочка. Какое-то внутреннее чутье подсказывало.