– Нет у меня жены… не довелось.

– Совсем плохо! Басурман ты, что ли? А не похоже…

– Не басурман. А семена, кажется сеял… да вот собрать бы урожай этот… если получится. Ладно, поехал я…

В этот момент через окно влетела ворона, обдала Букрата тёплым ветром от взмаха крыльев, села на полке, где было свободное место от скудной посуды, и начала чистит свой клюв о деревянную полку. Старуха протянула к ней руку. Ворона спрыгнула на пол и деловой походкой подошла к хозяйке. Она увидела возле ступки кукурузное зёрнышко, клюнула его и опустила в ступку. Потом ещё и ещё.

– Во, помощник мой. – Заговорила опять старуха. – А было дело так… Как раз умер мой суженый. Хороший кабардинец был – не оставлял кабардинских женщин без внимания… да и не кабардинских тоже… Сеял семя где мог!

А в это время на тополе, что росла в нашем дворе ворона высидела воронят. Редкое дерево в наших краях – тополь. Да и правильно, что редкое – хилое, гнилое. У нас крепкие деревья растут, хоть и кустарником. Поднялся сильный ветер с дождём и кажется с градом и свалил хилое дерево. Дождь кончился, вышла я посмотреть. Много веток разбросано и среди них воронята – пять, или шесть… не помню. Все мёртвые, но один, гляжу, шевелится. Подняла я его и занесла в саклю… Обогрела… А он ко мне так и льнёт… клюв свой раскрывает. Покормила я его не солёным сулугуни… успокоился… только под руку подползает погреться. Обогрела я его. А сама и думаю: «Это душа моего суженого таким образом пришла ко мне». И так мы живём с ним, с вороном, уже десять лет. Разговаривает он. Не все слова выговаривает чётко, но всё понимает. Только когда мы наедине. Душа – в душу. Совета я спрашиваю у него и приходит после этого на ум решение моего вопроса. Хорошее решение. «Ну иди» – обратилась она к птице. Ворон взмахнул крыльями и сел на припёк у печки. Поклевал свою ногу, лег и спрятал клюв под крыло. Чувствовал себя в безопасности.

– Интересная история – сказал Букрат, подошёл к ворону, погладил его по спине – тот не шевельнулся. – Ладно поехал я, но к вам загляну и может быть не раз.

– Езжай… но дай задаток за казачка, а то откажешься. —

Букрат залез в карман, пошевелил там и протянул 10 рублей ассигнациями. Ворон как будто и не спал. Встрепенулся, взмахнул крыльями и в мгновение ока ассигнация оказалась в его клюве. Уже по кукурузной шелухе на полу он подошёл к старухе и положил ассигнацию у её ног. Та подняла её и положила за пазуху.

– Помогает … – сказала старуха и попробовала на лице своём изобразить улыбку. Улыбки не получилось, но из глаз вроде посыпались искры совсем другого содержания.

– Да, уж вижу – ответил Букрат и вышел из сакли.

Во Владикавказе казачий круг решал много военных и гражданских дел, в том числе и присвоения Букрату почётного звания полковника, с выделением полковничьего земельного надела. Учитывая, что лишь имея серьезные увечья, но без полковничьей должности, такие наделы не выделялись. Когда вопрос поставили на голосование, то оказалось что не все казаки 2-го Сунжинско Владикавказского полка, где был приписан и служил Букрат, сказали «Любо». Оказывается многие из присутствующих – ста двадцати человек были против.

– Почему? – Спросил командир полка, полковник Яготинцев Арсений Яковлевич. —

Минута молчания, потом шевеление, чуть слышен ропоток и поднялся есаул Крикунов. —

– Казаки! – начал он, откашлялся, посмотрел по сторонам и продолжил. – Это ж как получается?! Если мне выбьют глаз, то подавай полковничье звание и дополнительный надел?! Так, что ли? Наделов не наберёшься… Кабарда не резиновая, не растягивается! – И он ещё раз, но уже торжественно посмотрел по сторонам. Несколько человек не крикливо поддержали его.