Юноша выглянул из укрытия: тёмная фигура бездвижно стояла на прежнем месте, спиной к вождю, и даже полы её плаща не шелохнулись на ветру. Как кусок скалы или…

– Одумайся, пока не поздно, – настаивал Амади, – ты навлечёшь этим проклятие. Суапни́л Нерьянира́й предостерёг меня. Я видел чёрных призраков…

Точно – как призрак. Нечто, не принадлежащее этому миру.

Эйкундайо пробрала дрожь.

– Довольно, – Фолами нетерпеливо махнул рукой и тихо добавил: – Мы и так прокляты.

***

Душераздирающий вопль, от которого содрогался плотный туманный сумрак, окутавший всё вокруг, привёл Эйкундайо в чувство. Вопль этот доносился из тряпичного свёртка, который он безотчётно и крепко прижимал к груди. Узкая ладья причалила к студенистому берегу, сочащемуся густой тёмной зеленью высоких зарослей.

Хотя остров Уфтаби – «зыбкий край» – был ближе к солнечной стороне, чем только что покинутый сумеречный Тазг, небо здесь казалось более тёмным, иззелена-чёрным, и узкая тускло-оранжевая полоса лишь кое-где просвечивала из-за высокой стены тростника.

Эйкундайо всё ещё не мог до конца осмыслить произошедшее. Образы недавних роковых мгновений болезненными вспышками мелькали перед глазами.

Скалистый остров Тазг, приютившийся у тёмного края Галахии, за Льдистым проливом. Бесшумные лодки под прибрежным утёсом. Замок Ка́ртреф в огне.

Всюду крики. Зябкий воздух пронизан страхом, запахом гари и крови.

Королевский стражник, распластавшийся на изящной дорожке, выложенной камнями. Порывистый ветер треплет край янтарного плаща меж разбитыми клумбами с мшистым темнотравьем. Молодая женщина в чёрных мехах, безвольно сползающая в грязь с высоких ступеней. Мерцающий амулет на залитой кровью шее. Серый паук, выползающий из её рта.

Пиршественный зал с перевёрнутыми столами. Страшные тёмные ещё тёплые пятна на ярком мозаичном полу.

Герцог Альва́р, королевский наместник Галахии – он кажется совсем молодым. Рот его открыт, точно от удивления, глаза широко распахнуты. Мгновение назад он беззаботно веселился, окружённый родными и друзьями, принимая в гостях угрюмых, но простодушных и по-детски мудрых кочевников-нуа́ров с соседнего острова Джао́бы, а теперь что-то случилось, и он не мог взять это в толк. Силился – но не понимал. Красное копьё пронзило его сердце, и герцог испустил дух прежде, чем разглядел своих убийц.

Нуары – рослые, бородатые, в чёрных мохнатых шубах – грозные противники, но их слишком мало. В Эйкундайо летит топор, он укорачивается чудом. Один из мальчишек, с которыми он проходил обряд посвящения, хватает топор и возвращает владельцу, с размаху всадив тому в голову. И в следующий миг лишается своей.

– Наверх! Найти меч! Никого не щадить!

Эйкундайо с копьём в руках взмывает по лестнице, за ним – опьянённые бойней воины.

Кажется, он один остался трезв и не знал, что пугало его больше: осознание происходящего или соблазн предаться охватившему соплеменников безумию. Или голос – тот насмешливый голос, что шептал ему на ухо: «Никого не щадить, Эйкундайо, совсем никого».

Он влетает в комнату, захлопывает дверь.

Тишина. Мрак. На стене – тусклый сиреневый блеск. Меч? Должно быть, тот самый, за которым послал его вождь. Невиданный, прекрасный, манящий… Рука сама тянется к нему, касается чарующего призрачного свечения…

Два глаза смотрят из темноты.

Красное копьё с грохотом падает на пол.

Встретить здесь это существо было страшнее, чем наткнуться на разъярённого смертоуса в пустынных холмах.

Это был безмолвно лежащий в колыбели младенец, и сердце Эйкундайо замерло от ужаса, когда он осознал, что ему придётся сделать по приказу вождя.