Могутный3, мудрый, полный сил.
Он – воплощенье святости и духа,
Что русский дух крепят четвертый век, —
Для крестного знаменья поднял руку:
Благословенны Русь и русский человек.
Спешит художник выплеснуть виденья
Изображением на серый холст, тугой:
Тотчас же кисть его без промедленья
Включается в творенья день шестой4.
Но день шестой объял собою годы
Раздумий напряженных и труда,
А в сорок три – духовная свобода.
Зачем же его падает звезда,
Что отличалась яркостью всегда?
3.
Спешит его рука, торопит разум
Но каждый образ говорит: «Постой,
Еще, еще работай надо мной».
Да, вот такое не напишешь сразу.
О, как медлительны движения порой!
И снова боль, а вместе с нею слабость, —
Они приходят как-то невпопад, —
Ну, как работать плотно и подряд?
В душе его страдание и радость,
И мысль одна: «Успеть бы этот труд
Окончить к круглой дате, юбилейной.
Дай, Господи! Молюсь благоговейно.
Мой час пришел, сегодня я умру,
Картины же мои пускай живут…»
С трудом он отошел чуть от мольберта.
«Поставил, кажется, последний штрих», —
Подумал он, взглянув на свой триптих:
В душе светло и мысли нет о смерти.
Но вдруг упал и так навек затих.
Вот так и воины на бранном поле
Достойно уходили в мир иной
За Веру и за Русь, исполнив Волю
Того, кто правит миром и судьбой.
Он с ними пал на поле Куликовом,
Сражаясь духом за Святую Русь;
Исполнен долг и дух его раскован, —
В наследство людям: торжество и грусть.
Художник, гражданин и воин, —
Он вечной памяти достоин.
1998
Художнику
Казимиру Малевичу
Взгляни вокруг, – увидишь цвет
И то, что мы зовем фигурой;
Они всегда, сомнений нет,
Рождают в ясных душах свет
Или презренье в душах хмурых.
Вот наступил двадцатый век,
И год пятнадцатый сгустился;
Давно уж Черный человек
С мечом в Европе объявился;
С плеча он рубит второй год,
Кругом – вражда, везде – раздоры,
Война гуляет по просторам, —
Как будто гибель в мир идет.
Но жизнь есть жизнь, она – во всем:
В труде, искусстве, песнях, стонах, —
Не истребить ее огнем,
Не отменить ее законом.
И в то же время на Земле
Художник был, творил как прежде,
Но душу он держал в тепле
И сокровенной жил надеждой.
Вот устремил он в космос взгляд
Души мятущейся и страстной, —
Увидел черный там квадрат
И черный крест в овале красном.
В квадрате том застыла мысль,
В овале – время и пространство…
Нет, нет! Судить не торопись,
Что было б лучше Санчо Пансу
Для нас писать. Призыв звучал:
«Долой искусство для искусства!»
А взгляд Горгоны умерщвлял
Творивших дух, будивших чувство
И горы мертвых душ и тел
На фоне неба, как курганы.
Творец квадрата чудом цел,
И устоял пред ураганом.
Но поглотить стремилась мгла
Его квадрат и крест в овале.
Несправедливости игла
Пронзила дух, что был в опале…
Хитер и страшен Вельзевул:
Он губит то, что не по нраву.
Но миру вновь Творец вернул
Полотна Мастера по праву.
Теперь квадраты будят мысль,
А крест с овалом – людям в благость.
В борьбе со злом заложен смысл:
Страданья, труд, – да будут в радость!
1996
Я слышу эхо жизни и судьбы
Слово о страсти
Нет! Нет! Мы жили не напрасно,
Я вас любил и был любим,
На сердце было так прекрасно,
И часто мне являлся нимб.
Ваш лик сиял особым светом,
И нимб сиял над головой.
Да, были вы звездой поэта,
Его заветною звездой.
Я так хотел, чтоб длилось счастье,
Не угасала та звезда, —
Мне скучно, нудно жить без страсти…
Торопит жизнь, бегут года,
А в жизни разное ведь было…
Со страстью я творил дела,
Любовь и страсть давали силы,
К вершинам жизни страсть вела.
Теперь любуюсь сединою, —
В душе ещё теплится страсть,
Что нам дарована судьбою,
Воистину, во благо, всласть.
22—28 июня 2018
Чтоб стала жизнь и чище, и светлей
Когда я остаюсь наедине с собою
И размышляю о судьбе стихов своих,