– Слышал про «пирог жизни»? – спросил он. Я не слышал. Тогда он рассказал мне про жуткий медицинский термин «период дожития», взглянул на меня пристально, оценил мое физическое состояние (в целом неплохое) и согласился мне продлить его до 75 лет на активную жизнь, что оптимистичнее официальной минздравовской статистики лет на 10, после чего радостно оттяпал от круга гораздо больше половины на уже прожитые мною 47 лет. Потом поинтересовался, сколько я сплю (в среднем 7 часов в день), и безжалостно отрезал треть от оставшегося. Дальше в ход пошло время на еду, транспорт, какие-то регулярные обязательные процедуры типа умывания и одевания, похода за продуктами и т. д. В общем, в итоге не закрашенным остался совсем крошечный сегментик, который в абсолютном выражении составил жалкие 9 лет. Девять лет!!! На все: на любовь и победы, карьерные вершины и заработанные миллионы, на родителей и детей, на то, чтобы сделать что-то важное и значимое, и на то, чтобы получать впечатления и удовольствия, на путешествия и секс, кино и музыку, книги и футбол. Девять гребаных лет!!!

Надо сказать, что время для своего посещения и моего посвящения бог выбрал удачное – не то чтобы у меня все валилось из рук, а как бы уже вывалилось. Позади осталась работа в Оргкомитете «Сочи-2014» с ее сверхзадачами, сверхвызовами и сверхмотивацией, прошла и сама Олимпиада, а с ней и последние увядающие цветки медведевской оттепели. Крым стал наш, а жизнь – жестче, люди восторженнее, но злее, мир враждебней и небезопасней, доллар дороже, а нефть дешевле, хамон с пармезаном стали валютой и «запрещенкой», а еще убили Немцова. Это снаружи. А внутри не лучше. Мой первый, после 15 лет наемной топ-менеджерской работы, бизнес-проект, разумеется, прогорел, причем не просто, а так вполне себе с треском, утащив в пучину, вслед за рухнувшим банком, не только все сгоревшие там деньги, нажитые непосильным менеджерским трудом, но и амбиции, самооценку, уверенность в том, что мы, прошедшие сочинское горнило, золотой кадровый резерв и прочее бла-бла-бла, будем тут теперь выбирать из сотен заманчивых предложений. Но сотен не было, были единицы, у кого-то десятки и не так чтобы сильно заманчивые. Избалованные, привыкшие к менеджменту на высшем уровне, безупречной организации процесса, высоким зарплатам и идеальным условиям, а еще к масштабу задач, людей вокруг и сотрудничеству во имя большой идеи, мы задыхались как выброшенные на сушу большие рыбины. Идеи закончились, закончились и люди, и сотрудничество, и условия. Подобно американским ветеранам Вьетнама, мы возвращались в мирную жизнь, которая пугала нас своей повседневностью, обыденностью, серостью и несовершенством. Душа еще оставалась там, в олимпийских окопах, а вокруг уже были мирные трудовые будни с неидеальным менеджментом, смешными в сравнении дедлайнами и нашими завышенными ожиданиями. Все 5 крутых хантерских агентств, радостно взявшихся меня трудоустраивать и организовавших по 3–4 собеседования каждое, заканчивавшихся обычно дипломатичной формулировкой overqualified, а по факту отсылающих в далекое пешее, виновато пожимали плечами. Здесь мало денег, здесь ты слишком инициативен, тут менеджмент неидеален, а там начинайте, но ничего не надо менять, пожалуйста. В общем, свой бизнес, быстро прогоревший вместе с деньгами в банке, был на том этапе, скорее, не осознанным выбором карьерной развилки, а единственным остававшимся вариантом хода ферзя, замурованного порядками соперника.

И вот промежуточный финал. 47 лет. Работы нет, денег нет, радости нет, мотивации нет и нет понимания, а что, собственно, дальше. Так что та встреча с богом, конечно, была очень вовремя. Я часто вспоминаю разговор с Хакамадой в то кризисное, переломное для меня время, которое я называю теперь красиво transition period, а по сути, это был переход из жопы в не-жопу. Так вот, Хакамада, выслушав меня, спросила, где я сейчас, по моему собственному ощущению, нахожусь. Если в полной Ж, то я выберусь оттуда быстрее, так как сама жизнь заставит меня делать что-то и что-то менять. А если в неполной, то на выход из нее времени и ресурсов потребуется в разы больше, так как мы умудряемся находить зону комфорта даже в собственном дискомфорте: ну, примеряем там роль жертвы, все нас жалеют, помогают и т. д. Я, очевидно, был в неполной: жрать было что, квартира-дом-машина, даже какие-то сервисные функции в лице помощника, секретаря, бухгалтера и водителя еще оставались от прежней роскоши. А вы говорите – жопа, да просто «ваша Гала балована». Так что путь мне предстоял неблизкий и божественная навигация была бы очень кстати.