Причем нижний храпящий не являлся несамостоятельным ребенком, немощным стариком или слабосильнонежной женщиной, как и верхний храпящий не являлся такими личностями. На вскидку они оба обладали примерно одинаковым возрастом, насколько можно было установить глядя на их задние стороны тел. Интересно, почему они не поменялись полками? Особенно небольшой и стройный мужчина? Ведь мог и заметить всю опасность иметь над собою такую огромную массу, грозящую рухнуть вниз вместе с полкой и придавить его, храпящего басом внизу. Мог бы и предложить обмен полками заведомо неуклюжему упитанному мужику, тем самым избавив того от необходимости совершения мужественно-геройского поступка, каким является восхождение на верхнюю боковую полку плацкартного вагона…

Но факт остается фактом и все пребывает так, как оно есть.

В своей нелепости.

А еще Максим обратил внимание на задний карман брюк толстяка. Из кармана, словно напоказ, торчал такой же упитанный, как и хозяин, кошелек. «Неосмотрительно», – мысленно не одобрил Максим – «Можно и потерять. Или просто свистнут…»

Подумал и забыл. А про то: свалится ли жирный с верхней полки или не свалится, а если свалится, то как импозантно это будет выглядеть Максим пока еще продолжал ехидно думать…

* * *

Жизнь изменчива и нестабильна. Часы, минуты и секунды, составляющие время со всей своей кажущейся определенностью, также убыстряются вдруг, замедляются, а то и вовсе, почему то, останавливаются. И события, следующие вместе со временем, то совсем раздражительно стабильны, предсказуемы, однотипны, то вдруг насыщаются неожиданными поворотами, увлекающими разнообразиями с отчетом времени не минутами и часами, а этапами. Волну-ющими, исчезающими ЭТАПАМИ… РАЗНООБРАЗИЯ… Да еще такие, которые, порой раздражают куда больше, чем опостылившая обыденность…

…Покурив в, тускло освещенном тамбуре, поизучав свое отражение в окне (по ту сторону вагона почти совсем стемнело), Максим направился посещать туалет… Без задней мысли рывком открыл туда дверь…

– Блин…, – вырвалось у него, и также резко он закрыл эту дверь назад, не решившись войти в туалет…

Хотело вырваться другое слово, начинающееся на букву «Б», но так как Максим, в силу своего воспитания и глубокой убежденности, совершенно не употреблял в обиходе матерные слова (даже будучи в армии), вырвалось именно слово «БЛИН», подавив тем самым в зародыше своего похабного словесного коллегу.

Там, в туалете, находилось нечто неожиданное. А именно та самая необычно-странная девчонка. И она, в этот момент, застегивала на молнию свои, обтягивающие стройную юную фигуру, джинсы. И мгновенно, пронзительно посмотрела своими прожигающими черными глазами прямо в ошарашенные глаза Максима. Молча посмотрела, без визгов, истерик, дерганий, временно прекратив застегивающее движение молнии на джинсах. Может потому посмотрела без истерик, что внезапность такого случая оказалась очень уж внезапна и скоротечна…

…«Надо же…», – пронеслось в голове у Максима, когда он закрыл дверь туалета и озадаченно отошел к окну напротив этой двери: «Наверное дверь забыла запереть… Вот незадача… А я то и не знал… Вот конфуз то… Вот неудобно то… Блин… Ну надо же такому случится… Эти черные глаза… Взгляд… Почему черные?»

Молодой человек так и продолжал, густо краснея, теребя красную спортивную курточку (олимпийку), оправдываться внутри себя и убеждать себя в своей непричемности. Он ведь и не предполагал… Да и как можно было догадаться?… Ну девчонка!… Надо же дверь забыть запереть… Но ведь мог бы он и услышать шорохи за дверью туалета, уловить неуловимое, почувствовать, наконец, неладное… Это все коньяк этот необязательный… Не обязательно было его пить… Расслабился, решил, что контролирует ситуацию… Ан нет…