Пожары уничтожали город. Горело все, что могло гореть. Видимо, жалко было вичам оставлять свое имущество. Вот только кому может понадобиться их барахло? Где это видано, чтобы здоровый притащил в свой дом вещи инфицированного? Но в то время, когда на поверхности еще оставались сочувствующие вичам идиоты, неоднократно обсуждались слухи о массовом мародерстве здоровых. Кто этому поверит? Только сами вичи, да те, кто их жалеет. Слухи прекратились, когда гумики последовали за своими заразными друзьями в подземные туннели. Еще бы не последовать, ведь после введения обязательного тестирования большинство из них также оказалось вичами. Вот тогда-то и стало понятно, почему они так защищали заразных.

Прежде чем принять закон о принудительном тестировании, долго народ возмущался. Заразных, мол, меньше не станет. Конечно, их в разы больше оказалось, но все они теперь где? Вот именно – в подземке! А так бы жили рядом, и никто не знал, что они инфицированные, пока все от них ни заразились.

– Сегодня продукты выдадут. Люблю тебя, моя девочка, – продиктовал я сообщение информатору, запоздало соображая, что разбил нудную скрипучку. – Меня вызвали.

Правда, хитрый прибор уже не раз побывал на полу, прикидываясь бесполезной грудой запчастей, но всякий раз, после проверки, оказывался исправным.

Хлопнув хлипкой, едва державшейся на расшатанных петлях дверью, я прошел через грязную казарму, вышел на улицу и не спеша двинулся к командному пункту. Благо, идти не очень далеко. Бывшая станция подземки в десяти минутах ходьбы.

Придумают же люди небылицы. Одна из них – о том, что когда-то под землей поезда людей перевозили. Длинные змеи из множества вагонов ползали под землей, соединяя различные части большого города. Якобы, человек мог жить в одной части города, а работать в другой. Глупо, конечно, но кто знает, может, так оно и было? В обществе, в котором большая часть – заразные твари, все могло быть.

Ежедневный маршрут от дома до места службы – каждая труба знакома, каждый кирпичик родной, каждая мусорная куча в памяти. Много лет подряд – шаг за шагом. И не надо лезть под землю, чтобы добраться до кордона.

Поезда под землей! Придумают же!

Сравнивая в голове картинку вчерашнюю с видом сегодняшним, я не заметил ничего подозрительного. Все на месте. Развалины, когда-то бывшие человеческим жильем, также выпячивают бетонные разломы, цепляясь за взгляд редкого прохожего осыпающейся кирпичной кладкой, арматурой и ржавыми крюками, торчащими прямо из разрушенных стен. Потемневшие обломки повсюду: на потрескавшихся плитах, на мхе, пробивающемся сквозь островки старого асфальта. Большие и маленькие. Закопченная плоть громадного умирающего города – руины, как следы былой жизни, мусорные кучи, как свидетельства сытого и беспечного существования людей, живших до нас.

Говорят, было время, когда можно было ходить по городу без оружия, и каждый имел по несколько пар обуви, много рубашек и штанов, а также много других, в большинстве своем не очень нужных вещей. И даже совсем ненужных, за которые сейчас можно схлопотать пулю в лоб. Много лишних вещей. Врут, наверное. Нужно будет расспросить майора об этом.

Сейчас трудно в это поверить, как и в то, что в этом городе когда-то жили миллионы граждан. Не упырей со шприцами, не заразных скрипушников, тубиков или безобидных на первый взгляд гепатов, не бандитов-одиночек, а здоровых граждан. Были, конечно, и больные, страдающие обычными человеческими болячками, теми, которых нет в Основном списке. Это потом оказалось, что большинство из них только прикидывались нормальными гражданами, а на самом деле зараза распространилась настолько, что их, инфицированных, оказалось больше чем нас, здоровых. Гораздо больше. В разы. Если бы у них тогда хватило мозгов и решимости, парились бы мы на их месте в шахтах под землей. И они бы нас сейчас на поверхность не пускали. Но, так или иначе, мы здесь – наверху, а они там – под землей.