Как только ноги мои погрузились в размокшую противную жижу, торчащий над головой сержант отпустил мою руку и, оглядываясь куда-то за спину, резко поторопил:

– Следующий!

В ответ на громкий призыв сквозь падающую с небес серую водяную мглу протиснулась голова Добермана. Боец скривился и скользнул вниз. С другой стороны, рядом с плечом Уса, показался возбужденный Щекан, и через несколько секунд рядовые месили грязь рядом со мной на дне рва.

Пока я расчищал полосу для прохождения бойцов, расталкивая гнилые колья в стороны, физиономия Уса, торчащая над краем канавы, исчезла, а на ее месте показались громадные башмаки с массивными рифлеными подошвами. Громко сопя, сержант перевернулся на живот и, вонзая растопыренные пальцы в скользкую грязь, шумно поехал вниз. Доберман и Щекан, вытягивая руки, попытались придержать сержанта за ляжки, чтобы хоть немного приостановить падение. В последний момент Ус оторвал руки от стены, покачнулся и, потеряв равновесие, рухнул на Добермана, утягивая Щекана за собой в мутную лужу.

Занырнули мужики по самые уши. Барахтаются, как слепые котята. Грязь глаза забила. В общем, бардак и шатания среди личного состава.

Ус поднял облепленную грязью голову над мутной поверхностью, выплюнул земляную юшку, растянул губы до ушей. Никак не привыкну к его закидонам. Грязюки полон рот, а он ржет, довольный, как будто сладкого обожрался. А Доберман рядом матерится и на чем свет ругает погоду, майора и … Схватил я его за грудки, рванул на себя и, зажимая рот мокрой ладонью, зашипел:

– Жить надоело?! Услышат, каюк всем нам!

Замер боец, оторопь его взяла, глаза по сторонам бегают, вода по лицу струями, губы сжаты в посиневшую ниточку под красным носом.

Нет, думаю, мало этого, для пущего страху поднимаю глаза к противоположному краю рва; делаю вид, что услышал какие-то звуки сверху, испуганно расширяю глаза, а сам осторожно прижимаюсь спиной к раскисшей стене.

Казалось, Добермана сейчас удар хватит. Проняло, видать – обмер бедолага от страха и Щекана под воду толкает. Тот занырнул в противную муть и шелохнуться боится, только пузыри пускает. Так- то лучше, ребятки! Не буду больше пугать моих архаровцев, они и так созрели. Только рукой машу, изображая, что ослышался.

– Вперед! – шепчу, освобождая место для Уса. – Кто у нас самый здоровый, тот и лестница.

Прошел сержант к стене, вжался спиной в землю, сцепив руки в замок перед собой на уровне живота, слегка присел. Доберман не стал ждать моего приказа – первым шагнул на живую ступеньку. Вставая на руки ногой, он вдруг взлетел – это Ус распрямился и выбросил его из канавы. Вторым в недолгий полет отправился Щекан.

– Теперь я, – Ус вытянул руки вверх. – Мужики, держите!

Поднять стокилограммового мокрого и скользкого сержанта на высоту двух с лишним метров – не вича пристрелить. Сверху упирались Доберман и Щекан, а снизу пыжился я, изображая подставку на четырех ногах и собирая всю грязь с ботинок Уса. Я сопел, толкал спиной, потом плечами, упирался в мокрую землю. Потом снова толкал, пока грудь здоровяка не исчезла за земляной кромкой.

– Командир! – физиономия Уса появилась над моей головой.

Мое тело мгновенно взлетело над грязной водой, и уже через секунду я стоял перед своими бойцами.

– За мной! – приказал я, как только Ус выдернул меня наверх. – Задерживаться нельзя, рано или поздно нас засекут.

Оставалась надежда на то, что ливень в ближайшее время не утихнет, и под его прикрытием мы сумеем обойти Тропаревскую чащу, не встречаясь с Тепловиками.

Попасть в точку выхода вичей из зоны отчуждения – наша первоочередная задача. Именно там мы их и перехватим. Не знаю, почему я так решил, но уверенность в том, что беглецы выйдут из леса в ближней к МКАДу точке, вытолкнула все остальные предположения из моей головы.