Во второй половине ХХ в. (1950–1960 гг.) для описания радикальных структурных перемен в обществе и на переговорах стало использоваться понятие «социальная трансформация» или «трансформационные процессы в обществе» (итал. transformare – преобразовывать, превращать), которое позже применяли для обозначения общественно-исторических перемен, осуществлявшихся в 80–90 гг. ХХ в. в странах Центральной Европы, а затем и бывшего СССР. Учитывая синергетические модели интерпретации общества как сложноорганизованной нелинейной системы с многовариантными сценариями развития в точках бифуркации (социального напряжения), а также социально-экономические процессы как на Западе, так и в странах Центральной и Восточной Европы и бывшего Советского Союза, связанные с системным кризисом, данные концепции указывают на ряд стадий социальных трансформаций. К ним относятся оценка существующего состояния общества как системно-кризисного; объективная характеристика возможных путей выхода из кризисной ситуации; демонтаж отжившей системы, ликвидация ее фрагментов, явно несоответствующих мировому уровню общественного развития и его тенденциям; новое самоопределение общества, выдвижение и обоснование путей его дальнейшего развития. В рамках системной трансформации общества осуществляются, как правило, изменение государственной и политической системы, обновление экономических основ общества, адаптация к требованиям мирового рынка, перемены духовно-культурных ориентиров социального развития[18].

В современной социокультурной ситуации следует говорить о необходимости общемировой трансформации, которая несомненно даст импульс развитию новой гуманистической модели переговорного процесса. Это касается и высокоразвитых стран Запада, поскольку технократическое общество с его устремленностью к экономическому росту и наращиванию военного могущества столкнулось с устойчивыми противоречиями между производством и потреблением, богатством и бедностью, материальной и духовной сторонами реальной жизни. Одна из серьезнейших проблем современной цивилизации, на которую обращают внимание некоторые западные аналитики, заключается в том, что сегодня «Восток изменил Запад» (Винфрид Беттчер), что своим упорным выполнением бюрократических установок Запад уже не в силах продемонстрировать свои исторические преимущества и необходим откровенный диалог Запада с Востоком, ибо трудности одного региона весьма опасны для другого. Необходимо найти пути и подходы, которые позволили бы избежать ошибок как Запада, так и Востока. Эндогенный потенциал национальных государств, наследников СССР, должен быть изучен, проанализирован и плодотворно использован для системной общемировой трансформации в новую систему на новых социально-экономических, ценностных и экологических принципах[19].

Для описания социальных перемен в духовной, экономической, политической, переговорной деятельности используется и понятие постмодернизации, которой предшествовали доиндустриальная модернизация, связанная с переходом к кооперации и разделением функций в процессе труда, мануфактуре; раннеиндустриальная модернизация, детерминированная технологическим переходом от ремесленного к фабричному производству; позднеиндустриальная модернизация с переходом от фабрично-заводского к поточно-конвейерному производству.

Политическая модернизация, которая в корне меняет современную модель международных и внутристрановых переговоров, основывается на постепенном изменении политической системы, возрастающем участии в политике различных групп населения, формировании новых политических институтов и самое главное в демократизации политической системы общества и политического сознания при сохранении политической стабильности. Здесь важны роль политической и интеллектуальной элиты, ее целенаправленное действие. В соответствии с