Постоянные крики на подчинённых – это был её фирменный стиль. К нему сотрудники как-то притерпелись. Но сейчас она не просто кричала – визжала, будто её резали:

– Прочь! Прочь с глаз моих!

Перекошенное от злобы лицо начальницы выражало крайнюю степень негодования. Копившийся несколько дней страх от растерянности и незнания, как правильно поступить в сложившейся ситуации, наконец-то выплеснулся наружу. И наиболее слабым звеном в этой цепочке, естественно, оказался Петрович.

Минут через сорок в кабинет к нему вошёл Владимир.

– Алексей Петрович, шеф приказала отвезти вас в салон «Эльвира».

После подъёма по ступенькам и быстрой ходьбы по длинному коридору водитель говорил прерывисто, жадно захватывая ртом воздух. Его грузное тело распирало, как разогретый самовар, то ли от важности порученного задания, то ли от боязни не справиться с ним в срок. Хорошо изучивший нюансы настроения начальницы Владимир меньше всего хотел очутиться под горячими потоками её брани, поэтому и постарался как можно скорее выполнить распоряжение.

Петрович с трудом представлял, о чём можно договориться с хозяйкой салона, но не ехать было нельзя. Ясно одно: начальница бросала его на раскалённую сковородку, лишь бы самой остаться в шоколаде.

Зная, что она любит ездить на заднем сиденье, Петрович не стал занимать её место. «Чур меня!» – тихо проговорил он и сел рядом с водителем, после чего постарался переключиться и задумался, как построить разговор с Эльвирой. Однако попытки выработать какую-либо линию поведения оказались тщетными. Мысли плавились на стадии формирования. Дорога заняла около десяти минут, и за это время ничего интересного в голову так и не пришло.

Мужчины подъехали к салону, когда Эльвира, спустившись с лестницы, направлялась к изящному ярко-синему кроссоверу. Пока Володя подруливал к дорогой машине, Петрович вспомнил, как во время их размолвки в кабинете солнечные лучи высветили из-под шарфа красавицы такого же цвета кулон с лазуритом.

«Да, системная женщина – всё у неё рассчитано», – вдруг, отвлёкшись от докучавших мыслей, подумал он и неожиданно ощутил, что поймал нужную волну. Всё гениальное решается просто: встреча на улице не требует официоза. Сообразив мгновенно, Петрович поторопился подойти к Эльвире, пока она не уехала.

– Эльвира Станиславовна, здравствуйте! Я по поручению начальника управления. Может, вам нужна какая-нибудь наша помощь при оформлении документов?

Женщина смерила его взглядом и, бросив небрежно в ответ:

– Мне от вас уже ничего не нужно, – быстро спряталась в кабине кроссовера из-за вновь начинавшегося дождя.

С гадливым чувством унижения возвращался Петрович назад. В голове роились скорбные строки: «Волна на волну набегала, волна погоняла волну; и с плачем безгласное тело спешили они унести…» Чувствуя, как его накрывает очередной шквал эмоций, он решил включить мозги и, прежде чем раздать всем сестрам по серьгам, начать с себя: «Что ж мы за люди такие? Видим тупость и нечистоплотность своих начальников, но подчиняемся и выполняем их приказы! Потом же скулим вслед, как собаки побитые. А что скулить-то! Поезд ушёл…»

Рядом за рулём кряхтел и смачно причмокивал языком Владимир, стараясь обратить на себя внимание.

– У шикарной женщины всё должно быть шикарным, – наконец, не выдержав, произнёс он. Затем, ещё раз причмокнув, с восхищением добавил: – Вы видели, какая машина! А цвет, цвет какой!

– Цвет лазурита, – скривив губы, процедил Петрович и, ухмыльнувшись, вяло объяснил. – Есть такой драгоценный камень. Но перед тобой оказалась подделка. Настоящий лазурит проявляет своё величие лишь под лучами солнца и не может подстраиваться под плохую погоду.