Гифсон обедал из собственного судка, который ему давала жена. Но делал это на пятом этаже – в оранжерее, вход куда ему обеспечивало его служебное положение.

У Чейна, как заместителя, такого пропуска не было.

Вернувшись к себе в кабинет, он разогрел в мейдере витаминизированную воду, распечатал бутерброды и достал из ящика стола таблетки с протеином.

Красиво разложил все это на столе, но в этот момент зазвонил диспикер и Чейн ответил:

– Але.

– Эдвард Чейн? – уточнил незнакомый голос.

– Да, это я.

– Парень, оставь малышку Эмму в покое, если не хочешь неприятностей.

– А ты кто такой, чтобы впрягаться за нее? – в тон звонившему уточнил Чейн.

– Я тот, кто может устроить тебе проблемы. Это последнее предупреждение. Других не будет.

– Ну, так пойди и скажи это Эмме, чего ты мне звонишь? Я ей никто.

– Я все сказал.

– Ну и вали.

Домой в этот раз Чейн возвращался с запасом бодрости. Незнакомый хам, как не странно, раскрасил его день, такой обыденный и серый – похожий на десятки и сотни таких же дней.

Ну, кроме праздников, когда Чейн выбирался к родителям. Но там тоже все традиционно: как дела – хорошо. Если ли девушка?

Это мама всегда интересовалась. Ее беспокоило, что он, все еще один, хотя стал человеком самостоятельным и финансово независимым, а значит вполне мог обзавестись семьей.

Мама она и есть мама.

Отец больше интересовался тем, что у Чейна на работе. Его интересовали какие-то технические тонкости, что-то спрашивал про оборудование, про тепловые циклы. А про то, какие у Чейна отношения с начальством не расспрашивал и Эдди был ему за это благодарен.

Дома Чейна ждал сюрприз. Эмма оказалась дома и к его приходу, как могла, приготовила ужин из дорогих полуфабрикатов.

– Эй, а ты почему уже дома? – спросил Чейн заходя на кухню, где Эмма ожидала его перед заставленным тарелками столом.

На ней был фартук, которым Чейн не пользовался. Купил, чтобы был – так положено для кухонного уюта, но как-то обходился без него.

– Садись, оцени мои старания, – улыбнулась Эмма.

– Сейчас, только умоюсь и… нужно немного позаниматься.

– Опять будешь с машиной драться? Все остынет.

– Ничего, разогреем еще раз, – сказал Чейн и вышел в большую комнату, на ходу снимая пиджак. – Что-то я не видел сегодня у входа твоих охранителей.

– Они теперь на другой стороне улицы. У них микроавтобус и выдвижная мачта с камерой, – сообщила Эмма выходя с кухни и вытирая руки о фартук.

– Ух ты. В окна к нам заглядывать будут?

– Все, что им нужно они уже видели.

– А что им нужно? – уточнил Чейн, останавливаясь.

Эмма вздохнула.

– Ты спрашивал почему я осталась сегодня дома, а я уже просто боюсь спиться, ведь мне только пятнадцать лет и… Ой…

Поняв, что проговорилась Эмма прикрыла ладонью рот.

– Тебе пятнадцать!? – переспросил Чейн, невольно делая страшное лицо, хотя что-то такое подозревал.

– Да, пятнадцать, – кивнула Эмма и вздохнула. – А удостоверение личности я сделала за деньги. С другим годом рождения.

– Иди на кухню и закрой дверь! Мне нужно переодеться! – приказал Чейн таким тоном, что Эмма тотчас прошмыгнула на кухню и закрылась. А Чейн перевел дух и покачал головой.

– Пятнадцать лет. Получается я ходил по самому краю.

Переодевшись, он зашел в свой маленький спортзал и решил начать с отжиманий.

В последнее время ему не нравились ощущения в руках – мышцы теряли тонус.

Отжиматься следовало на пальцах, но не сто пятьдесят раз, как когда-то. Чейн решил, что хватит и семидесяти. А потом короткий, минут на пятнадцать, бой с «Триадой».

После того, как выполнил все, что планировал, Чейн принял душ и отправился ужинать.

Эмма сидела за столом с виноватым видом, но Чейн решил «не нагнетать» и нарочито бодрым голосом произнес: