– Однако, мне приходилось видеть такое, приезжая на вызовы. Назовите возраст больного.

– Возраст… – хозяин квартиры явственно замялся и, подумав секунд десять, неуверенно промямлил, – Сорок… Нет, тридцать пять!

Фельдшер, только, было, изготовившийся занести в бланк указанную первой цифру, остановился, вопросительно взирая на парня.

– Так тридцать пять или сорок?

– Ну… – молодой человек вновь замялся, задумчиво облизнул губы и, почесав правую бровь, решительно сообщил, – Пишите тридцать шесть. У него день рождения скоро.

Врач медленно втянул воздух, старательно сдерживая рвущееся наружу недовольство.

– Меня интересует число полных лет.

Блондин растерянно заморгал. В голубых глазах его возникло совершенно детское, наивное изумление.

– А это что, так важно?..

– Да, – доктор, стараясь реагировать как можно спокойнее, слегка кашлянул, вновь склоняясь над бланком, – Будьте добры, назовите точное количество полных лет пострадавшего.

– Ну, я не знаю… – совсем растерялся юноша, – Вообще, тридцать пять, конечно, но у него через два дня день рождения, так что, пожалуй, и тридцать шесть…

Фельдшер сдержал вздох и, решив зайти с другой стороны, переместил руку к следующей графе бланка.

– Точная дата и год рождения.

– Его, да? – вопрос был задан с такой искренней наивностью, что доктор невольно задумался об умственной незрелости собеседника. Тем не менее, ответить он ответил, правда, ограничившись лишь резким кивком.

Парень задумался.

– Год… Это, значит, от нынешнего надо отнять тридцать пять, нет, все-таки тридцать шесть… И сколько это у нас… – он обреченно вздохнул и, разведя руки в стороны, обезоруживающе улыбнулся, – Док, а может, вы сами потом посчитаете, а? У меня от волнения мозги не варят.

Молодой врач, едва удержавшись, чтобы не поинтересоваться, варили ли у его собеседника мозги хоть когда-то раньше, на несколько мгновений закусил губу. Затем решительно поднялся на ноги, складывая бланк и убирая его вместе с ручкой в карман белого халата.

– Хорошо, – голос его прозвучал достаточно холодно, однако, скрыть это он уже не посчитал нужным, – В таком случае, мы его забираем.

Блондин испуганно прижал руки к груди.

– Куда?

– В больницу, – отрезал доктор и, тяжело вздохнув, не удержался, – Выпейте успокоительного. Вы, видимо, и в самом деле очень нервничаете.

Намек на непроходимую тупость хозяина квартиры, которую тот, будто специально, демонстрировал все чаще и чаще, был более, чем прозрачен, однако, сам юноша, по-видимому, так ничего и не понял.

– Неужели никак нельзя без больницы?

Фельдшер в упор взглянул на кажущегося и в самом деле взволнованным, собеседника.

– Если вы не хотите, чтобы ваш родной брат умер, нет.

По лицу блондина промелькнула смутная тень откровенной досады, плотно переплетенной с недовольством и он, вероятно, желая скрыть нахлынувшие на него чувства, закрыл лицо рукой. Его собеседник чуть наклонил голову набок. На среднем пальце хозяина квартиры, поймав и отразив свет небольшой люстры, ярко сверкнуло довольно массивное кольцо-печатка, увенчанное необыкновенно красивым, пронзительно синим камнем. Цвет его странным образом напоминал цвет глаз лежащего на диване мужчины.

Почему-то с первого взгляда становилось ясно, что камень настоящий и, судя по его размерам, достаточно дорогой. К бедному наряду молодого человека этот перстень подходил как валенки к мини-юбке. Дойдя в мыслях до этого сравнения, доктор недовольно мотнул головой. Что за глупости лезут в голову?

– Боже, какой кошмар… – в голосе блондина прозвучало как будто бы искреннее отчаяние, настоящий испуг и фельдшер, оторвавшись от собственных размышлений, снова обратил внимание на него, отвлекаясь от перстня на теперь уже опущенной руке, – Нет, я конечно, ну что вы… совсем-совсем нет… Я так надеялся, что получится обойтись и без этого, он так не любит больницы! – парень абсолютно натурально шмыгнул носом и неожиданно повеселел, – Ну, я тогда с вами, да? Я же не могу бросить брата одного!