«Теперь, моя родная дорогая тетя Доротея, действительно прости мне это один раз и продолжай свою историю»

«Когда твой бедный отец был настоящим молодым человеком, мой мальчик, он во время одного из своих долгих осенних визитов к своим друзьям в этом городе состоял в доверительном общении со своим кузеном, Ральфом Уинвудом, который был его ровесником, – тот тоже был прекрасным юношей, как и Пьер»

«Я никогда не видел его, тетя; скажи, где он теперь?» – прервал Пьер; – «он теперь живет в деревне, как мама и я?»

«Да, дитя мое; но это далекая, красивая дервня, я полагаю, – он находится на небесах, я уверена»

«Умер», – вздохнул маленький Пьер – «продолжай, тётя».

«Тогда кузен Ральф очень любил живопись, дитя моё, и он провел множество часов в комнате, кругом завешенной картинами и портретами; и там у него были свой мольберт и кисти; и он очень любил рисовать своих друзей и развешивать их портреты у себя дома на стенах так, чтобы, находясь в полном одиночестве, у него все же была большая компания, которая навсегда оставалась средой их наилучшего самовыражения в его отношении и никогда не раздражала его, никогда не сталкивалась с ним и не злила, маленький Пьер. Часто он умолял твоего отца посидеть у него, говоря, что его тихий круг друзей никогда не будет полон, если бы твой отец не согласится присоединиться к нему. Но в те дни, мой мальчик, твой отец всегда находился в движении. Мне было трудно заставить его оставаться на месте, в то время я вязала ему шейный платок; поэтому он никогда не приезжал ни к кому, кроме меня. Таким образом, он всегда откладывал и откладывал посещение кузена Ральфа. „Как-нибудь в другое время, кузен; не сегодня; – возможно, завтра, – или на следующей неделе“; – и так, наконец, кузен Ральф впал в отчаяние. Но я все-таки поймаю его, вскричал хитрый кузен Ральф. Таким образом, он уже больше ничего не сказал твоему отцу о его портрете, но каждое утро выкладывал свой мольберт, кисти и все необходимое, чтобы быть готовым к первым мгновеньям визита твоего отца, если тот сейчас или позже, но все же заглянет к нему во время своих долгих прогулок, поскольку у твоего отца была привычка время от времени наносить мимолетные ответные визиты кузену Ральфу в его мастерскую. – Ну, дитя мое, теперь ты можешь раздвинуть занавес – здесь, как мне кажется, становится очень мрачно,»

«Ну, я так все время и думал, тетя», – сказал маленький Пьер, повиновавшись, – «но не сделаю, поскольку ты говоришь, что свет вредит твои глазам»

«Но не сейчас, маленький Пьер»

«Ну, хорошо; продолжай, продолжай, тетя; ты не можешь представить, насколько мне интересно», – сказал маленький Пьер, придвигая свой табурет вплотную к стеганой атласной кромке платья его славной тети Доротеи.

«Да, мой мальчик. Но сначала позволь мне сказать, что в это время в порт прибыл корабль, каюты которого были наполнены французскими эмигрантами – бедными людьми, Пьер, которые были вынуждены уехать из своей родины из-за суровых, кровопролитных событий. Но ты прочитал обо всем этом в небольшой истории, которую я давно давала тебе»

«Я всё это знаю: Французская революция», – сказал маленький Пьер.

«Ты же известный маленький ученый, мой дорогой мальчик», – сказала Тетя Доротея, слабо улыбнувшись – «среди этих бедных, но благородных эмигрантов была красивая молодая девушка, печальная судьба которой позже создала большой шум в городе и заставила глаза многих людей заплакать, но напрасно, поскольку о ней никогда больше не было слышно»

«Как? как? Тётя, – я не понимаю, – она тогда исчезала, тетя?»

«Я оказалась почти перед началом моей истории, мальчик. Да, она действительно исчезла, и о ней никогда больше не слышали; но это было позже, некоторое время спустя, дитя мое. Я очень уверена, что так было; могу в этом поклясться, Пьер»