Расстроенный всей своей неустроенной жизнью в целом, Трэк метнул в звёздное небо очередной диск. Затем придумал увлекательную забаву, даже настроение поправилось. Он загибал торцы пластиковых, зеркальных дисков таким образом, что они становились похожи на лопасти бумеранга. Повеселевший Трэк зашвыривал диски в звездное небо. Некоторые взмывали высоко в зенит, оттуда пикировали на крутом вираже вниз. Приходилось пригибать голову, чтобы диск не сбил фетровый колпак с головы. Один из дисков улетел к соседнему дому, развернулся и отправился обратно, как настоящий бумеранг. Вдруг тарелочка рассыпалась на множество зеркальных искорок, как будто размножились звёзды.

– Тынц! – прохрипел кто-то радостно совсем рядом. Трэк вздрогнул от неожиданности, обернулся. Кто ещё мог по ночам шататься, да ещё беззвучно, по грохочущей жестяной крыше, кроме него, обладателя запасного ключа от замка чердачного люка?!

Трэк удивлённо потряс головой, пытаясь согнать наваждение. На трубе, закинув пушистую лапу на лапу, восседал огромный, размером с диван, чёрно-серый толстяк с ушами, как у слоника, с глазищами-фонарями, будто притухшие прожектора.

– Давай-давай! Швырни-ка ещё разочек, – попросил толстяк, растянул резинку рогатки, размером с телеантенну, заранее прицеливаясь в звёздное небо. – Давай!

Трэк не шелохнулся, продолжая пялиться на дурацкий, как ему показалось, ночной глюк.

Добродушный толстяк опустил рогатку, с упрёком прохрипел:

– Ну?! И чё ты пялис-ся, как кур на страуса? Драконов не видал?! Давай! Развлекайся! Швыряй свои летучие тарелочки! Только повыше! А я буду сбивать! Забавно же! Мне понравилось! Видал, какой я – меткий?! С третьего раза попал! А ты и с десятого не попадёшь! На спор?

Трэк привстал, покачнулся на пологой крыше. Ему показалось, что толстяк, назвавшийся драконом, встряхнулся, оглушительно чихнул, рассыпая вокруг пепел и сажу.

Трэк оскользнулся, рухнул, покатился кубарем к краю крыши, к жалким, проволочным перильцам, по колено высотой, вызывая грохот старого кровельного железа. Сорвался бы, упал с высоты пятого этажа и непременно разбился бы! Потолки старых арбатских квартир достигали четырёх метров. Кирпичная пятиэтажка в центре столицы была высотой примерно с современную, панельную девятиэтажку!

Когда неосторожный Трэк кубарем снёс ржавую загородку на краю крыши и кувырком полетел вниз, его вдруг подхватило в воздухе за руку нечто шершаво-мягкое, вознесло обратно к чердачному окну, больно брякнуло боком о ребро жестяной кровли.

– Обалдел?! – возмутился его спаситель – пепельный толстяк. – Грохнис-ся, костей не соберёшь! Чё молчишь?! Глины объелся?! – толстяк не дождался ни ответа, ни благодарностей от спасённого и потрясённого подростка, смачно зевнул и пробормотал:

– Э-э-эх, как же с вами скучно, бармалейчики!

Толстяк сложился в комок и провалился внутрь каминной трубы. Только тучка завихрений из пепла и сажи медленно оседала на крыше после его исчезновения.

Трэк приподнялся, осторожно приблизился к жерлу трубы, пытаясь хоть как-то определить реальность происходящего. Из трубы прямо ему в лицо беззвучно выстрелил сноп пепла и сажи.

– А-а-апчхи! – громогласно чихнул Трэк.

– Бу зрав! – прохрипело-прогудело эхо из каминной трубы.

Юный старичок

После глубокого провала в сон, Трэк очнулся на продавленном диване в своей комнате, бывшей, нынче расселённой коммунальной квартиры.

– Фу-у-уф, – вздохнул он с облегчением. – Приснится же такая ерундень! Дракоша! Из пепла и сажи! Ха-ха-ха! Чума!

Он разглядел в ночной полутьме тусклые синюшные отблики бесчисленных зеркальных сидюшников, разбросанных по чёрному полу, тяжко вздохнул, вспомнив обречённость своего безвыходного положения.