– Дурак, дурак, дурак!

Затылок начало ломить от ударов. Согнув одно колено, я положил на него локоть и свесил кисть. Пальцами свободной руки провел по воздуху, где летали пылинки и мелкая стружка, вырисовывая имя, которое так любил и ненавидел.

Касандра.

Каждый день, проведенный в этой клетке, я задавался только одним вопросом – почему она? Взбалмошная, не умеющая идти на компромиссы дикарка, которая всегда все делает наперекор и вопреки. Но будто какая-то часть моей души решила укорениться в теле феи, заставляя следовать за ней подобно верному псу.

Все то время, когда мы не общались, я следил за всем, что она делает и с кем общается, будь то житель поселения или заплутавший купец с соседнего континента, который направлялся на ярмарку в столицу. Касандра всегда со всеми была мила, дружелюбна, ее сердце не знало злости и ненависти, нутро подпитывало все вокруг своей лучезарностью и теплом, которое может сравниться с объятиями матери в зимний вечер.

Я яростно мотнул головой, прогоняя морок. Сжав кулак, рассек им воздух, услышав характерный свистящий звук. Привстав на трясущихся ногах, облокотился ладонью об стену, чтобы не упасть. Сделав пару шагов, споткнулся о разбросанную одежду, которую разорвал, как только Касандра покинула поселение с демоном. Все рубашки и штаны пропахли феей, несмотря на то что заходила она всего пару раз. Но ее запах – лимон и вишня – плотно засел в памяти и не собирался исчезать, каждый день напоминая о потере. Уцелевшее зеркало на стене встретило искаженным видением меня самого – серая кожа, потрескавшиеся губы, темные круги под глазами и отломленный клык.

Может, если я избавлюсь от них, она вернется? Уберу метку орка, которая отталкивает всех вокруг.

Приоткрыв рот, я шикнул, когда сухая кожа треснула в уголках губ, кровь мелкой струйкой потекла вниз, падая на пол, образуя неровную лужицу. Голова закружилась от голода и обезвоживания. Облокотившись ладонями о стену по обе стороны от зеркала, я опустил голову вниз и сделал глубокий вздох, чтобы унять поднимающуюся тошноту.

– Соберись, ничтожество.

Взревев, я продолжал удерживаться одной рукой о стену, а второй вцепился в целый клык, начав тянуть на себя. Боль прошлась по лицу, подобно разряду тока, рот наполнился металлическим привкусом крови, но я продолжал истреблять то, что делало меня схожим с орком. Клык разломился пополам. Сплюнув слюну под ноги на пол, я приподнял голову и всмотрелся в зеркало затуманенным от боли взглядом. Провел дрожащей рукой по остовам, которые едва виднелись сквозь приоткрытые губы. Я сжал руку в кулак и начал водить клыком по зубам, стирая и выравнивая. Кожа царапалась, смешиваясь с кровью. Спустя пару минут я безвольно опустил руки и рухнул на пол, рвано выдохнув.

– Противно смотреть на тебя, рогоносец.

– Уйди отсюда.

Посреди разрушенной хижины стояла Смерть и скребла длинными ногтями по бревенчатым стенам, соскабливая мою запекшуюся кровь. На ее лице отражалась плохо скрываемая улыбка.

– Не надоело скалиться каждый раз?

– Ради тебя и твоей нервозности – нет.

Смерть повернулась ко мне, положив руки на тонкую талию. Ее лицо приняло человеческий облик – ни черепа, ни плоти, которая свисала с лица неровными лоскутами, вызывая лишь одним своим видом рвотные позывы. Хлоя сжала на талии желтоватого оттенка платье, что выражало ее недовольство. Встретившись со мной взглядом, она едва заметно мотнула головой и тяжко вздохнула.

– Ты совершаешь ошибку за ошибкой, Йенс. Почему я должна убирать за тобой из раза в раз? Если мне не изменяет память, я не нянька.