– Ну и?.. – протянул, ловя на себе недовольный взгляд Аленки.

– Я была без майки, Шестаков! – крикнула блондинка, губы ее натянулись, подобно нитке.

– Ну да, и что? – искренне не понимал, к чему она клонит.

– Тебе плевать, что они на меня смотрели?

– О господи, – я накрыл ладонью лицо, тихо вздыхая. Девушки, однако, умеют портить вечер, моя в этом была королевой.

– Вить, ну реально! Все вокруг запрещают своим девушкам такое, а ты… ты меня на показ выставляешь! – возмущённо выдала Аленка. И ведь я не заставлял ее ничего делать, она сама танцевала, раздевалась, улыбалась всем вокруг. Но виноват почему-то в этом парень. Логика – космос.

– Слушай, не хочешь раздеваться – не раздевайся. Не понимаю, в чем проблема?

– В смысле – в чем? А если бы я сняла лиф перед ними? Или трусы? – не унималась Смирнова. Она начала расхаживать из угла в угол, активно размахивая руками.

– Слушай, ты взрослая девушка и сама решаешь, как себя вести. Я что тебе папочка что ли?

– Ты меня не ревнуешь! – крикнула девчонка. Не выдержав, я плюхнулся на подушку, закрывая глаза. Мне никогда не нравились женские истерики и претензии. Хотелось накрыться одеялом, вставить наушники в уши и ждать завершения концерта под лирическую музыку. А Смирнова еще и очень избалована в этом плане: все ей на блюдечке приносили, по идее там же должны быть моя ревность, любовь и прочая женская чушь.

– Витя! – завыла Алена.

– Тебе вечно что-то не так! Если я тебя не устраиваю, ну найди себе другого, мать его, – протянул устало. Глянул на часы, которые висели на стене, – стрелка передвигалась медленно, или это время в комнате тянулось, подобно жвачке? Черт. А как все хорошо начиналось…

– Да ты издеваешься? – закричала Смирнова, голос у нее еще такой писклявый, можно оглохнуть. Хотя, не прошло и секунды, как дверь хлопнула, и она ушла, оставив меня в гордом одиночестве.

Я выдохнул с облегчением, достал телефон из кармана и полез ковыряться в ленте в социальных сетях. Фотки с матча посмотрел, комменты почитал – вот что настроение поднимает, а не истеричные вопли. А потом черт дернул забить в поиске имя Риты. Романовых вышло человек пять, но, судя по аватаркам, никто из них не был той самой недотрогой.

Не знаю почему, но я вдруг окончательно расстроился.

Завуч по воспитательной работе меня силой заставила быть ведущей на дне учителя. То ли никто другой не хотел участвовать в этом шоу самодеятельности, то ли я выглядела слишком надежной. Но она насела и на любые отговорки находила ответ, хотя мне в этой школе не хотелось находиться даже на одну минуту дольше положенного. Я чувствовала себя отвратительно в стенах учебного заведения, казалось, задыхаюсь.

Еще и Шестаков! Он вроде игнорировал меня, но при этом постоянно задевал на уроках, и, что греха таить, я частенько ловила взглядом Витю на переменах до или после занятий. Всегда в центре внимания, всегда с улыбкой на губах и гордо задранным подбородком. Шестаков был королем школы, а его девушка, не иначе, королевой.

Однажды я столкнулась с ней на ступеньках, чуть не упала, но Алена вдруг протянула руку и помогла мне. Она так тепло улыбнулась, что у меня едва ноги не подкосились. Честно сказать, такие улыбки всегда пугают: кажется, за ними что-то кроется.

Но не королева была основной проблемой, а Олеся Викторовна, наш завуч по воспитательной работе. В день икс, за два часа до концерта, женщина затащила меня к себе в кабинет и выдала пакет.

– Что это? – растерянно спросила я.

– Ты должна быть самой красивой, ведь ведущая! Так что одевайся, а я потом тебе макияж сделаю, – выдала она. Пакет выскользнул из пальцев и полетел на пол. Откровенно говоря, я была в шоке. В моей старой школе всем было плевать, в чем ходит серая девочка в круглых очках.