Пятидесятипятилетний Синицкий не хотел признаваться даже самому себе, что уже боялся выезжать на очередные происшествия, которые, как правило, кончались трагически. Если в других видах транспорта у пассажиров еще были шансы уцелеть, то в случае аварии самолета в воздухе никаких шансов спастись уже не было. Обычно погибали все.

То, что случилось две недели назад с «Боингом», было первым подобным случаем в практике генерала Синицкого. Такого еще не случалось никогда. Система ПВО исправно отследила самолет, пересекающий Каспийское море, а затем потеряла его. «Боинг» словно испарился, и его нигде не могли найти, несмотря на работу сразу трех поисковых групп. Вместе с генералом Синицким в штабе постоянно находился консул государства, потерявшего самолет. Это был полный, постоянно потевший мужчина, который грозно требовал все новых и новых экспедиций в возможные районы падения самолета.

Синицкий принял представителей СБК в своем кабинете вместе с полковником Мамедхановым, заместителем министра внутренних дел Дагестана, который координировал работы поисковых групп. Полковнику было около пятидесяти. Это был красивый мужчина с полным набором золотых зубов, кривым горским носом и пышными черными усами. Он сидел в форме, расстегнув китель и немного ослабив галстук. Несмотря на слегка комический вид, Мамедханов был храбрым офицером. Его боялись и уважали не только преступники. По определению самих офицеров МВД, заместитель министра не был хапугой. То есть, конечно, он жил не на зарплату полковника, на которую нельзя было содержать многочисленную семью, но он не вымогал деньги у своих подчиненных, не занимался подлыми подставками своих сотрудников. И за это Мамедханова уважали особенно сильно.

Приехавшие сотрудники СБК прошли в кабинет Синицкого. Георгий Чумбуридзе представил своих товарищей. Когда он назвал фамилии Керимова и Аракелова, Синицкий удивленно посмотрел на приехавших, но ничего не спросил. Оба офицера понимающе переглянулись. Непосвященные обычно удивлялись, как именно могли работать в одном ведомстве и тем более в одной группе представители Азербайджана и Армении. Учитывая многолетнюю войну между двумя странами, казалось, что оба представителя своих народов должны ненавидеть друг друга. На самом деле почти повсюду в разных местах и тем более в России и странах СНГ азербайджанцы и армяне работали вместе и без всяких национальных конфликтов.

Синицкий коротко рассказал о поисках. Сидевший рядом Мамедханов все время хмурился, покачивал головой, эмоционально переживая случившееся.

– Мы попросили выделить нам дополнительные силы, – пояснил Синицкий. – Пограничники прислали еще два катера. ФСБ откомандировала несколько сотрудников. Но пока все безрезультатно. Из Москвы звонили, сказали, что вы лучшие специалисты по розыску. Правда, вы, очевидно, ищете какой-то криминальный сюжет, но я думаю, что это обычная авария. Просто самолет мог вынужденно сесть на вытянутой гряде Аграханского полуострова, а потом сильный ветер снес его в море. Так иногда случалось. После исчезновения самолета три дня на море было волнение, и его вполне могло затянуть вниз, а сверху прикрыть песком. Поэтому нам и нужны пограничники.

– А если предположить, что самолет действительно сел где-то на аэродроме, – спросил Чумбуридзе, – где он мог сесть в таком случае?

Синицкий взглянул на Мамедханова. Тот мрачно показал на карту.

– Только в Махачкале. Другие аэропорты для приема подобных типов самолетов у нас не оборудованы. Под Дербентом есть военный аэродром, но там он тоже не садился. Если предположить, что он потерпел крушение не в Дагестане, а сумел каким-то чудом дотянуть до Чечни, то тогда он сел в Грозном. Или в Назрани. Но мы этого проверить не можем. Вы же знаете, какие отношения сейчас между Чечней и Дагестаном. Наше руководство занято поисками исчезнувших три недели назад сотрудников дагестанской милиции, а пропавший самолет считается заботой федеральных властей. К тому же в самолете находилось всего двенадцать человек, а у нас захвачено около тридцати сотрудников милиции. Основные силы брошены на их освобождение. Сейчас идут переговоры.